о битве кажется, что шведская кампания и битва на Неве были раздуты». Американка Джанет Мартин увидела в «шведской атаке», закончившейся разгромом на Неве, рядовой эпизод долгого вооруженного противостояния шведов и русских в этом регионе. Кабы только европейцы и американцы… Русский исследователь В. В. Долгов отзывался о наступлении шведов как о «грабительском походе», а о битве на Неве как о «не очень масштабной по числу участников» стычке[95].

В действительности же битва на Чудском озере отражена в немецких источниках, например в той же «Старшей ливонской рифмованной хронике». Выше приводились обширные выдержки из нее. Известия о битве 1242 года есть и в более поздних немецких хрониках, вплоть до XVI века.

Основываясь на свидетельствах «Старшей ливонской рифмованной хроники», отдельные историки говорят о незначительном масштабе сражения, ведь там сообщается о гибели «всего-то» двадцати рыцарей. Но здесь важно понять, что речь идет именно о братьях-рыцарях, выполнявших роль главной ударной силы. Вместо них можно представить себе двадцать дымящихся танков на озерном льду, тогда смысл подобной потери станет яснее. О потерях же среди их оруженосцев, кнехтов и набранных в войско представителей балтийских племен там ничего не говорится.

Археологические находки в предполагаемых местах битвы на Чудском озере скудны по вполне понятной причине: драгоценные металлические предметы в эпоху Средневековья не оставляли на месте боя, а тела с одеждой, обувью и нательными крестами также погребались в других местах. Особый разговор — локация Ледового побоища. По словам Галины Николаевны Скляревской, участницы экспедиции на Чудское озеро, произошло расширение акватории озера: «…Никакие артефакты не могут быть найдены, поскольку за 700 лет озеро расширилось, берега изменили конфигурацию, а дно затянуло песком». Действительно, археологи убедительно доказали: уровень воды в Чудском озере заметно повысился по сравнению с эпохой Александра Невского. Постройки, прибрежные рощи, кладбища и т. д. оказались затоплены.

Что касается Невской битвы, то она и впрямь не нашла никакого отражения в шведских хрониках. Но, по мнению И. П. Шаскольского, крупнейшего российского специалиста по истории Балтийского региона в Средние века, «…этому не следует удивляться. В средневековой Швеции до начала XIV века не было создано крупных повествовательных сочинений по истории страны типа русских летописей и больших западноевропейских хроник». Иными словами, следы Невской битвы у шведов и искать-то негде.

На этом стоит остановиться подробнее. Историю Швеции середины XIII века излагает рифмованная «Хроника Эрика», созданная в XIV столетии. Так вот, на весь период с 1229 года по 1250-й там отведено около сотни коротких стихотворных строк. Из всех шведских походов за пределы страны в хронике рассказано лишь об одном — Тавастландском. За два десятилетия! И даже это краткое изложение изобилует ошибками. Искать там битву на Неве просто смешно. Письменная культура шведов того времени столь скудна, столь бесхитростна, что из нее легко выпадают целые пласты их собственной истории.

Привычка видеть в скандинавах «более просвещенных соседей» — позднего происхождения. В XIII столетии Русь, прилежная ученица Константинопольской империи — истинного светоча культуры в христианском мире, — обладала, конечно, более солидным интеллектуальным багажом, чем Шведское королевство. По крайней мере, национальная историческая традиция в виде летописей развивалась на Руси вот уже несколько столетий, как минимум с первой половины XI века.

Но в шлейф этому мифу пристраивается другой — тот самый, в рамках которого Невская битва незначительна и по количеству участников («береговая стычка»). Он является результатом увлечения так называемой «деконструкцией» источников. Летопись сообщает о масштабном вторжении интернациональной армии, возглавленной знатным человеком и сопровождавшейся представителями духовенства, видимо, предназначенными для служения в храме, который должен быть построен на территории новой шведской крепости близ устья Ижоры. Информация прямая и ясная. «Специалисты» говорят: «Значение битвы раздуто в связи с созданием „культа“ Александра Невского. Действительный ход событий сознательно искажен в более поздние времена». Далее начинаются логические спекуляции по поводу «преувеличения» масштабов шведского вторжения, затем по поводу «преувеличения» потерь шведов и т. д. Но позвольте, у нас не меньше оснований доверять летописи, чем не доверять ей. Ведь сама концепция о «культе» и «преувеличениях» не более чем гипотеза. Притом гипотеза, под которую до сих пор не удалось подвести сколько-нибудь серьезной доказательной базы. Почему ей верить? В поощрение за остроумие? За то, что она «более современная»? Традиционная версия держится на источниках, эта, новая, — на критике источников, но ее авторы не способны пока найти иные, альтернативные источники, которые придадут их построениям хоть какой-то вес. Так что миф о сравнительно малых масштабах сражения на Неве остается мифом.

Наконец, неоднократно встречающееся в исторической (правда, в основном популярной) литературе: как могли большие армии встретиться на льду Чудского озера в апреле? Да провалились бы буквально все, лед не выдержал бы людей! К тому же в немецком источнике сказано, что мертвецы падали «на траву»: понятно, бились на земле! О немецком источнике особый сказ: он вообще-то создан через полстолетия после событий 1242-го, многое ли мог вспомнить или узнать у «ветеранов» о месте битвы составитель его? А по данным Г. Н. Караева, долгое время занимавшегося исследованием Ледового побоища и к тому же военного человека в высоких чинах, лед на Чудском озере устанавливается толщиной от 50 до 70 сантиметров, по нему могут ходить танки. Весной образуются полыньи, и лед в некоторых местах вообще отсутствует. Но в тех местах, где могло происходить сражение, он и в XX столетии оставался весьма и весьма крепок.

В мае 2021 года на конференции «Благоверный князь Александр Невский. Образ святого в исторической и духовно-патриотической литературе» митрополит Калужский и Боровский Климент (Капалин) произнес яркую речь о мифах, которые наросли на столь значительной исторической личности, какой был Александр Ярославич. В этой главе речь митрополита Климента будет цитироваться еще неоднократно. А сейчас — то, что он чрезвычайно точно подметил относительно мифотворчества, касающегося Невской битвы и Ледового побоища:

«Было бы желательно видеть, как постоянно нарастает процесс популяризации его судьбы и трудов в научной, популярной, художественной литературе. И было бы отрадно говорить, что с прославлением хотя бы этой поистине великой фигуры у нас всё в порядке. К сожалению, придется высказать в связи с этим серьезные опасения. Помимо успехов, на этой ниве существуют две негативные тенденции. Обе требуют основательного осмысления и большого объема работы по исправлению сложившейся ситуации.

Первая из двух названных тенденций проявляется ярко, притом празднование 800-летия со дня рождения Александра Ярославича ее особенно усилило и сконцентрировало. С большой силой она проявляется в сети, но видна также и в научной литературе, а еще того более — в популярной. Связана названная тенденция с крайне нездоровым стремлением к сенсационности. Александр Невский — исторический колосс, один из столпов русского прошлого. И нападки на столь значительную личность приносят информационные дивиденды тем, кто бросается на князя