Упадок начался почти сразу. Русские летописцы утверждают, что Билибек убил 12 братьев и потенциальных претендентов на трон, а затем начал угрожать русским князьям. Русские летописи видят в убийстве «доброго царя Джанибека» перст судьбы и возмездие за убийство его собственных братьев и также представляют смерть Бердибека от рук «окаанного князя и учителя своего и доброхота Товлубия [Туглукбека]». Вердикт летописца однозначен: «Якоже онъ изби братью свою, такоже и сам тую же чашу испи». И хан Кульпа, его преемник, царствовал всего шесть месяцев, в течение которых «многа зла сотвори»[187].

В последние десятилетия XIV века продолжалось неуклонное ослабление Золотой Орды, в то время как Москва и Литва переживали подъем. При Тохтамыше (прав. 1376–1395) наблюдался кратковременный взлет ханства, но любые надежды на возрождение погасли, когда с востока прибыл хан Тимур (Тамерлан, ум. 1405). Величайшим успехом Тотхамыша стало объединение с Белой Ордой на востоке, но в конечном счете этот союз оказался эфемерным. Официально Золотая Орда просуществовала до 1502 года, когда ее разрушил Менгли-Гирей из Крыма, хотя еще до этого, в 1438 году, она раскололась на две части – Казанское ханство и Большую Орду. В ходе дальнейшего дробления в 1441 году появились ханства в Крыму и Астрахани; оба сдались Ивану Грозному в 1552 и 1556 годах. Крымское ханство продолжало существовать до тех пор, пока полуостров не был присоединен Екатериной Великой в 1783 году, а община крымских татар существовала до сталинской депортации около 1944 года. К настоящему моменту эти татары вернулись на родину и возродили свое сообщество. Наверно, их можно считать последним осколком Золотой Орды или даже империи Чингисхана.

Род Чагатая (1183–1241/2), второго из сыновей Чингисхана, по уровню власти или престижа не мог сравниться с другими ханскими домами империи Чингисидов. После смерти Чингисхана в 1227 году императорский трон делили между собой Угэдэиды и Толуиды, а Джучиды обладали решающим влиянием на престолонаследие и временами по статусу и престижу равнялись, если не превосходили великого хана. Вопросы, касающиеся отцовства Джучи, были единственной причиной, по которой ханы из дома Джучидов не допускались к заветному трону: это признавали и принимали в том числе и его потомки.

Чагатай и его наследники правили обширной, хотя и разношерстной, территорией в Средней Азии, а ядром их владений был Туркестан. Они приняли свою роль, предоставляя опору и военную мощь великому хану, оставаясь в то же время грозными соперниками и надежными союзниками. Чагатаидское ханство входило в состав империи, но не прочно, и населявшие его народы считали себя ее автономной частью. Великий хан описывал своего второго сына как «мужа воинственного», который «любит войско, но по природе горд и достоин большего, чем доля, выпавшая ему»[188] [1], добавив, что «кто хочет хорошо знать ясу, правила, законы и билики, пусть идет к Чагатаю»[189].

По «Сокровенному сказанию», когда Чингисхан намекнул, что его первенец Джучи выше по положению, чем его братья, и поэтому наиболее подходит на роль преемника, Чагатай в гневе поднялся, схватил своего брата за шею и высмеял, назвав «наследником меркитского плена»[190]. После страстной отповеди отца братья успокоились и смиренно пообещали, что в будущем будут сотрудничать и хранить верность друг другу, а вместо них «наставление о шапке» (то есть подготовку к царствованию) получит Угэдэй (ум. 1241).

Чингис выбрал Угэдэя, а не старшего Чагатая, потому что у младшего сына была репутация доброго, щедрого и склонного к компромиссам человека, в то время как старший сын, несмотря на преданность, был печально известен своей жестокостью и высокомерием. Чингисхан, который всегда трезво смотрел на вещи, даже сомневался в необходимости их сотрудничества друг с другом: «Мать-Земля велика. Много на ней рек и вод. Скажите лучше – будем отдельно друг от друга править иноземными народами, широко раздвинув отдельные кочевья»[191]. Несмотря на это, наставление о том, что легко переломить отдельную стрелу, но не связку из многих стрел, о котором говорит вводная глава «Сокровенного сказания»[192], прочно укоренилось в сердцах всех четырех братьев.

После того как вопрос о престолонаследии был решен, а права Угэдэя стали общепризнаны, Чагатай начал проявлять фанатическую преданность. Рашид ад-Дин припоминает анекдот о князе, в котором наглядно демонстрируется его верность, доходившая порою до одержимости нормами ясы. Однажды, прогуливаясь с братом верхом (причем оба были чрезвычайно пьяны), Чагатай бросил Угэдэю вызов в скачках и обогнал на голову. Той же ночью Чагатай горько раскаялся в содеянном, решив, что этим он создал опасный прецедент: «Как это допустимо, чтобы я бился об заклад с кааном и чтобы мой конь обогнал его; такой поступок – большая грубость. Глядя на это, и другие станут дерзкими, а это приведет к вредным последствиям»[193]. Затем он потребовал, чтобы его призвали к суду и публично наказали. Однако по настоянию Угэдэя он был официально помилован, а в качестве штрафа преподнес брату девять лошадей.

Пайцзы послов, элчи, ортаков и дипломатов, которые гарантировали им безопасность и привилегии в пути

Еще одним показателем доверия и любви Угэдэя к брату стало то, что великий хан Угэдэй передал своего сына и нареченного наследника хана Гуюка в свиту Чагатая, чтобы тот служил ему охранником, после чего положение Чагатая достигло запредельных высот[194]. Никто не ставил под сомнение его почтение и преданность Угэдэю, но тем не менее считалось, что Чагатай (бессознательно или нет) мог пугать своего брата. Находясь в безопасности в своем орду в окрестностях Алмалыка, Чагатай всегда предоставлял Угэдэю поддержку и консультации по вопросам толкования права и традиций, помня о завете великого хана: «Кто хочет хорошо знать ясу, правила, законы и билики, пусть идет к Чагатаю»[195]. В суждениях он был резок, грубо применял законы и нарушал их – качества, не оставившие ему никаких надежд на великоханский престол. Он умер в 1241 году, за семь месяцев до великого хана, своего брата[196].