Будучи выразителем интересов всего региона, Дува отказался от агрессивной внешней политики Хайду и стремился к заключению прочного мира с соседями. В 1303 году Дува стал инициатором заключения мирного договора между всеми ханствами Чингисидов, которые признавали юаньского великого хана в Ханбалыке номинальным главой империи, и согласился платить ему дань. Затем в 1304 году Дува от лица Чагатаидов и Чапар-хан как глава рода Угэдэя изъявили формальную покорность императору Юань и получили от него официальное признание своих властных полномочий. Это было полезно для Дувы-хана по двум причинам. Во-первых, он теперь мог беспрепятственно продолжать приносившие немалый доход вторжения в Индию, а во-вторых, усилить свое господство в непокорных, но стратегически значимых землях карауни Восточного Афганистана.

Последним актом предательства Дувы-хана по отношению к Хайду стала серия сражений с Чапаром, его братом Сарбаном и их сторонником Бабой. Баба был разгромлен, а Талас разрушен, Сарбан бежал на юг к Хулагуидам и капитулировал. В 1306 году Дува, объединившись с командующим юаньскими войсками и будущим императором Хайсаном (прав. 1307–1311), выступил против Оруса, брата Чапара, чьи отборные войска расположились у границ Китая. Князья Угэдэиды потерпели сокрушительное поражение, а их улусы изчезли с лица земли. Все они были вынуждены бежать в соседние государства, чтобы так никогда и не объединиться вновь, и Дува смог свободно воспользоваться плодами победы и укрепить свою власть. Чапар осел в Ханбалыке, ему были дарованы доходы с китайских апанажей, замороженные со времен распрей с Хайду, а также титул князя Жунин (пров. Хэнань в Северном Китае), который перешел затем его сыну и внуку.

Единственным слабым местом в планах Дувы-хана оказалось то, что после его смерти регион погряз в междоусобных войнах между его многочисленными сыновьями. Кунчек правил год до своей смерти, ему наследовал Талику, внук Бури и керманской принцессы. В 1309 году Талику проиграл борьбу за престол Кебеку, сыну Дувы. Затем Кебек уступил трон своему брату Эсен-Буке, но вернул себе власть в 1318 году. Несмотря на то что Дува претендовал на власть во всем Туркестане, этот регион был естественным образом разделен на западную область Мавераннахр, где располагались такие величайшие жемчужины мусульманской городской цивилизации, как Бухара и Самарканд, и восточную область Могулистан, власть над которым прочно удерживали кочевые племена. Конфликт между этими двумя регионами, сопротивление его восточной части господству запада определяли политику Чагатаидов вплоть до появления чудовищной фигуры Тамерлана, да и после него.

Несколько имен выделяются среди многих претендентов на чагатаидский престол и руководство племенами степи: Эсен-Бука I, Кебек, Тармаширин и Тоглук-Тимур определили облик Чагатаидского улуса в последние десятилетия его существования, а потому заслуживают отдельного упоминания.

Эсен-Бука I (прав. 1310–1320) царствовал в течение десятилетия, пытаясь отвоевать земли как на востоке (где, как он полагал, на его владения посягают силы Юань), так и на юго-западе, где его попытки подстрекнуть восстание в Хорасане обернулись против него самого. В 1314 году он послал своего брата и преемника Кебека вторгнуться в Хорасан вместе с армией карауни, чтобы нейтрализовать любую угрозу своей деятельности в Афганистане. Однако когда он отозвал Кебека, чтобы поддержать кампанию на восточном фронте, командир повстанцев Яраур при подстрекательстве ильхана Олджейту опустошил беззащитный Мавераннахр, а затем нашел убежище в государстве Хулагуидов.

После смерти Эсен-Буки I его брату Кебеку (прав. 1318–1326) удалось восстановить контроль над страной. Поставив во главу угла стабильность, он вновь добился мира с юаньским Кааном, несмотря на то что этот шаг разозлил племенных лидеров Могулистана, которые считали Юань иноземным захватчиком. В 1323 году он заключил сделку, которая удовлетворила как его эмиров, так и китайцев. В обмен на официальное изъявление покорности и выплату дани власть над Уйгурией была возвращена Кебеку. Чагатайский хан мог теперь сосредоточиться на делах управления и объединения государства, в которое вернулись политическая стабильность и экономическое процветание. Он и остался известен в истории в первую очередь как администратор и реформатор, а не как воин и искатель приключений. Он построил новый дворец-резиденцию в столице Карши, пытался восстановить экономику путем поощрения сельского хозяйства, торговли и обновления городов, вопреки десятилетиям войн и разрушений. От его имени чеканились монеты (кебеки/копейки[210]), была сформирована новая система управления, основанная на административных единицах, кратных десяти, предпринимались попытки ограничить полномочия эмиров. Все это принесло ему репутацию мудрого правителя.

Правление Кебека иногда считают зенитом могущества Чагатайского ханства. На фоне обманчивой стабильности, вернувшейся в Мавераннахр, и восстановления контроля над карауни возобновились богатые трофеями походы в Индию. В знак уверенности в своих силах Кебек, «защитник справедливости» [5], вместе со своим союзником Узбеком, ханом Золотой Орды, организовал налет на Хорасан, который возглавил Тармаширин, брат Кебека и военачальник в Афганистане. Однако чрезмерно самонадеянный набег отбили войска Абу Саида, а силы Тармаширина потерпели сокрушительное поражение. Тем не менее Чагатаиды твердо удерживали в своих руках Газни, а значит, Кебек сохранял возможность продолжать индийскую кампанию. На этом направлении Тармаширин провел очень успешный набег, разграбив Дели и Гуджарат, прежде чем вернуться в Газни с огромным количеством награбленного.

Хан Ильчигидай (1327–1330) продолжил политику брата, не оставив и прибыльных походов против Дели и Гуджарата. Он перевел столицу в Алмалык и восстановил отношения с Ханбалыком, которые нарушились из-за его явной причастности к неудачной попытке переворота в 1328–1329 гг. с участием Хошилы, изгнанного сына Хайсана.

Тармаширин (прав. 1331–1334), после принятия ислама также известный как султан Ала ад-Дин, по воцарении вернул столицу в Мавераннахр и, подобно Кебеку, поощрял торговлю и сельское хозяйство. Ибн Баттута пишет, что султан «всегда славился своим войском и правосудием»[211]. Тармаширин активно проповедовал ислам и поощрял своих солдат и придворных становиться мусульманами, хотя многие из них к этому времени уже были обращены [6]. Будучи благочестивым мусульманином[212], он использовал веру для развития дипломатических и торговых связей с другими мусульманскими странами, включая Мамлюкский Египет и Делийский султанат (но не с мусульманским Ираном). Более того, около 1326 года он совершил нападение на Хорасан, которое не только было отбито, но и привело к контратаке на Газни во главе с эмиром Чопаном, главнокомандующим войсками ильхана Абу Саида.