Четверо сыновей Бортэ, первой и главной жены Чингисхана, были его хулугами, а значит, и главными наследниками империи. Самому молодому из них, Толую, был завещан отчигин, земли Центральной Монголии вдоль рек Тола, Онон и Керулен. Угэдэй унаследовал земли к западу от озера Балхаш, вдоль рек Эмель и Иртыш. Улус Джучи был разделен между четырнадцатью его оставшимися в живых наследниками, которых контролировали Батый и Орда-Эджен; в него вошли земли к западу от Алтайских гор, или, по известному изречению Джувейни, все области на западе, где «касалось земли копыто татарского коня»[197]. Чагатай получил в управление Уйгурию и земли, которыми ранее владели кидани, известные в тех местах под именем каракитаев, и учредил столицу в Алмалыке, на реке Или. Он был объявлен хранителем Великой Ясы.

Почитание Чагатаем ясы приняло форму почитания Угэдэя и, безусловно, почитания его позиции как великого хана, но это не мешало Угэдэю побаиваться старшего брата. К примеру, Чагатай считал себя обязанным увещевать великого хана против чрезмерного употребления алкоголя, к которому тот имел склонность. Угэдэй, в свою очередь, чувствовал себя обязанным и «не мог нарушить приказ брата»[198]. Угэдэй последовал увещеванию и ограничился одной чашей «вина» в день, но, чтобы соблюдать предписания Чагатая, у него была гигантская чаша, специально изготовленная для удовлетворения его безмерной потребности в алкоголе. Покуда великий хан предавался императорским заботам в новой столице Каракоруме, построенной в 1235 году, когда окончательно покорились чжурчжэни, его землями управляли коварный, но пользовавшийся большим уважением Махмуд Ялавач и его сын Масуд-бек.

После смерти Чагатая в 1241 году новым ханом Чагатаидов стал его внук Хара-Хулагу, чей отец, любимец Чингисхана Мутугэн, погиб в битве за Бамиан в 1221 году. Мутугэн был первенцем Чагатая, и отец сильно горевал о его преждевременной кончине[199], но, хотя «все загорелось внутри Чагатая», он не стал демонстрировать скорбь, подчинившись воле Чингисхана, который запретил ему «плакать и сетовать»[200]. Однако великий хан Гуюк (прав. 1246–1248), не доверявший Хара-Хулагу, утвердил на этом высоком посту Есу-Мункэ, пятого, и старшего, из оставшихся в живых сыновей Чагатая, который был, помимо всего прочего, надимом, близким другом и собутыльником Гуюка.

Правление Есу-Мункэ продлилось немногим дольше, чем царствование его наставника: возвышение Толуидов и хана Мункэ привело к тому, что он быстро потерял трон в пользу Хара-Хулагу, который ранее оказывал поддержку Мункэ-хану, и теперь это играло ему на руку. Тем не менее после внезапной и скоропостижной смерти Хара-Хулагу ясу великого хана Мункэ против Есу-Мункэ пришлось осуществлять жене покойного, мусульманке Эргэнэ-хатун, которая впоследствии сама заявила права на трон мужа.

Кровавое воцарение рода Толуя в сердце империи Чингисидов обернулось страшными последствиями для Угэдэидов и Чагатаидов. Наиболее влиятельные угэдэидские князья, как и Чагатаиды, считавшиеся их союзниками, один за другим обвинялись в заговорах и подготовке к восстанию. Мункэ-хан развернул ограниченные, но показательные и кровавые репрессии против оппозиции, масштаб которых сдерживали лишь мудрые слова министра Махмуда Ялавача. Министр давал понять, что лучше уж управлять запуганным, но послушным улусом, чем скопищем бесправных изгнанников – потенциальных возмутителей спокойствия. Поэтому земли, конфискованные у казненных врагов, передавались их сыновьям и внукам[201], которые не были непосредственно связаны с мятежом[202]. Эргэнэ-хатун, внучку Чингисхана, утвердили в должности регента при ее сыне, младенце Мубарек-шахе, и она стала главой Чагатайского улуса. Таким образом, был устранен сильный политический игрок и ликвидирован потенциальный очаг мятежа, но Угэдэиды и Чагатаиды никоим образом не были окончательно сломлены.

В последующей истории рода Чагатая ключевую роль играли взаимоотношения ханов с другими ханствами Чингисидов (особенно с Угэдэидами) либо в роли союзников, либо – соперников и врагов. Иногда начинали преобладать Джучиды, но обычно они довольствовались союзными отношениями со своими восточными кузенами, питая общую антипатию к Толуидам Ирана и Китая. Сложнее развивались отношения Чагатаидов с Угэдэидами, которые доминировали над своими союзниками во время примечательного правления харизматичного хана Хайду (1230–1301). История Чагатаидов полна борьбы за власть различных правителей, изредка возвышавшихся среди прочих настолько, чтобы повлиять на развитие империи Чингисидов.

В 1259 году, со смертью хана Мункэ, вскрылся политический, культурный и идеологический раскол, десятилетиями подрывавший единство Чингисидов, когда имперские князья объявили о своих истинных стремлениях на выборах великого хана. Прогрессивные Толуиды, владения которых охватывали оседлые культуры Персии и Китая, стекались под знамена Хубилая, уже развевавшиеся высоко над Китаем. А недовольные консерваторы, тосковавшие по славным дням безраздельного господства степи, нашли предводителя в лице его младшего брата, Ариг-Бухи, который поднял флаг приверженцев ясы над валами степной столицы Каракорума. Каждый из братьев теперь искал расположения со стороны любого, кто мог бы оказать финансовую, политическую или военную поддержку. Как и великие ханы, они раздавали титулы и престижные посты тем, кто в них верил.

В 1261 году Ариг-Буха назначил хана Алгу (сына Байдара, внука Чагатая) на роль главы Чагатайского улуса, а поставленного Хубилаем Абишку пренебрежительно убили. Однако, поскольку сопротивление Ариг-Бухи стало рушиться, Алгу (ум. 1266) пересмотрел приоритеты и в 1263 году формально переметнулся на сторону Хубилай-хана, ускорив его неизбежную победу. В награду Хубилай подтвердил его статус правителя области, которая простиралась от Алтая до Амударьи и включала все бывшие земли Угэдэидов. Стремясь закрепить свое положение, он получил поддержку и руку ойратской принцессы, мусульманки Эргэнэ, а также, что очень важно, его активно поддерживал ветеран монгольской администрации Масуд-бек. Если бы Алгу смог закрепить эти успехи и добиться более широкого признания, история могла бы пойти по совершенно иному пути, изменив до неузнаваемости финал империи Чингисидов.

Но смерть Алгу в 1266 году, вскоре после кончины хана Хулагу в 1265 году и непосредственно перед смертью хана Золотой Орды Берке в 1267 году, создала опасный политический вакуум, который Эргэнэ-хатун попыталась заполнить, назначив своего сына Мубарек-шаха на роль главы Чагатаидов, не спросив предварительно разрешения у нового великого хана Хубилая. Поддержка Хубилаем Барак-хана, назначенного в противовес Мубарек-шаху правителем Чагатайского улуса, привела к острой нестабильности, ставшей лебединой песней рода Угэдэя. Барак переметнулся[203] от Хубилая к честолюбивому угэдэидскому князю Хайду. Хондемир говорил от лица многих, когда заявлял: «Все историки согласны с тем, что Барак-хан был жестоким, самовластным правителем, который слишком любил присваивать имущество своих подданных, был известен храбростью и мужеством, славен чрезмерной гордостью и тщеславием» [2].