Кил опять тормозит. Мне не нравится ощущение пульсации на клиторе, который оставили без внимания. Это не та приятная пульсация, которую ощущаешь при оргазме, а та, которая как будто сигнализирует: «Бип! Бип! Бип! Не видать тебе, девочка, экстаза, как своих ушей! Бип!»

Распахиваю глаза и дышу быстро от раздражения.

— Что?! — произношу так, как будто меня прервали на обед посередине процесса.

— Еще раз, — терпеливо произносит он. — Закрой глаза.

— Чего ты добиваешься?! Можешь просто сказать, что я должна делать?!

Кил медленно качает головой.

— Закрой глаза, Эрика. Прислушайся к тому, что ты чувствуешь. — Закрываю, теперь уже скорее объятая яростью, чем возбуждением. Не знаю, как он собрался заводить меня с таким настроением. В теле вибрирует и нарастает раздражение, об удовольствии речи уже не идет. Чувствую на своих губах дыхание Киллиана. — Не думай о том, как ты выглядишь. Думай о том, что чувствуешь. Обо всем остальном забудь, потому что ты чертовски сексуальная, когда оставляешь попытку поразить меня.

Его пальцы возобновляют движения. Я хмурюсь, давая себе обещание вообще не выпустить из себя ни звука. Пускай догадывается, что я там чувствую.

Тепло, пульсирующее под его пальцами, толчками распространяется по телу. Я слегка выгибаю спину, чтобы еще сильнее прижаться к его пальцам. Мне мало легких, как перышек прикосновений. Хочу больше. Его пальцы внутри, его член, язык глубоко у себя во рту, руки, сжимающие мои ягодицы, пока я объезжаю его. Тепло превращается в жар, который нарастает и пульсирует во всем теле, разлетается так стремительно, затапливая мысли и чувства. Я немею и замираю, когда особенно сильная волна накрывает место соприкосновения его пальцев с моей промежностью, и взлетаю. Все тело дрожит, а я задыхаюсь от переизбытка ощущений.

— Умница, — ласково шепчет Киллиан, когда я обессиленная падаю на него и кладу голову на его плечо. — Ты невероятная, Эрика. Такая красавица.

Медленно поднимаю голову и смотрю невидящим взглядом в его потрясающе красивые глаза, пытаясь поймать их в фокус.

— Со мной тебе не нужно притворяться, — говорит он, а я начинаю медленно возвращаться в реальность и наконец понимать, о чем он говорит. — Если что-то тебе не нравится, если нужно нежнее, медленнее, быстрее или жестче, достаточно просто сказать. В том, чтобы выражать свои истинные желания, нет ничего постыдного. Более того, я смогу понять, что тебе нравится, только если ты будешь показывать мне это. Своим телом, взглядом или просто говорить вслух. Я могу доставить тебе удовольствие, но для этого я должен знать, на какие кнопки давить. А если ты считаешь, что каким-то образом тешишь мое эго искусственными стонами, то ты ошибаешься. Мне важны твои настоящие ощущения.

Я медленно киваю и улыбаюсь. Похоже, что-то я в жизни все же делаю правильно, раз мне достался такой отзывчивый и понимающий мужчина. И красивый, да. Об этом тоже нельзя забывать.

Глава 21

Киллиан

В новогоднюю ночь Эрика дежурит в ветклинике, а мы с Милли празднуем дома вдвоем. Конечно, Панда не досиживает до полуночи и выключается в кресле уже к десяти вечера. Весь день мы с ней провели на улице. Пока я убирал снег на заднем дворе, она каталась на импровизированном катке, вставала на лыжи и пыталась ходить на них по снегу. Дочка то и дело проваливалась в сугроб, а мне приходилось вытаскивать ее, хохочущую, на поверхность.

Перед тем, как уснуть, Милли прижимает к себе Гризли и смотрит на меня, забросив ноги на подлокотник кресла в гостиной.

— Папочка, а почему наша новая мама с нами не живет?

— Милая, Эрика не наша мама, — напоминаю ей. — И вынь палец изо рта.

Каждый раз, когда моя дочь сосредоточенно думает, она засовывает в рот большой палец и начинает посасывать его. При этом хмурит свой очаровательный лобик и сверкает в меня глазами. Раньше я не парился на этот счет, а теперь мне все время вспоминаются слова Эрики о том, что у Милли может быть неправильный прикус.

— Папочка, а когда Эйка станет нашей мамой?

— Я не знаю, Панда, — отвечаю ей, листая каналы в поисках рождественских мультфильмов.

— Папочка, а мы заведем котика?

— Нет.

— Ну папочка! Я загадала! А Эйка сказала, что мы можем взять котика у нее. У Эйки много котиков. Всякие там цветные. Большие и маленькие. Я хочу маленького. Мы купим ему кроватку и он будет спать…

«Подкручиваю звук» Милли, чтобы немного отдохнуть от ее щебетания. Этот монолог минут на двадцать, пока она мечтает о том, как в нашем доме поселится кот. А потом выхватываю фразу, которую совсем не ожидал услышать в этом контексте:

— Она сказала, что любит тебя.

Резко поворачиваюсь лицом к Милли.

— Кто сказал?

— Папочка, ну ты совсем меня не слушаешь, — возмущается Милли. — Эйка сказала, что тебя любит. Тогда, когда мы с ней лежали под елкой у бабушки с дедушкой.

— Так и сказала?

— Мхм. А еще что даст котика. Сказала, что я сама могу выбрать.

Бесполезно допытываться у Милли, в каком контексте Эрика сказала о чувствах ко мне, она ребенок, все равно не скажет. Но почему-то сердце забилось быстрее.

Следующим утром, поцеловав дочку и передав ее на попечительство моей мамы, я еду… не в аэропорт, где должен быть через два часа, а в ветклинику. Хочу еще раз обнять Эрику перед тем, как уеду на неделю.

Клиника закрыта, на парковке стоит только пара машин, кроме автомобиля самой Эрики. Нажимаю на кнопку дверного звонка, установленного, как я понимаю, для экстренных случаев. Через несколько минут в окне двери появляется заспанная девушка. Одной рукой приглаживая волосы, второй она открывает окошко в двери.

— Чем могу помочь, сэр?

— Счастливого Нового года.

— Ага, и вам. Так что у вас случилось? — она осматривает меня, видимо в поисках животного, ради которого я заявился в такую рань.

— Мне надо увидеть Эрику Коулман.

— У вас что-то случилось? — спрашивает она еще раз.

— Случилось, — улыбаюсь. — Эрика на месте?

— Сэр, ваше животное в нашей клинике?

— Нет, — качаю головой. — Здесь моя девушка.

— Оу, — мне даже кажется, она начала быстрее просыпаться. — Эрика? — Я киваю. — У нее нет парня, — прищурившись, говорит девушка.

— Просто скажите ей,