— Хм, — произносит она задумчиво, а потом, закрыв окно, скрывается в недрах помещения.

А через пару минут у двери появляется заспанная Эрика. Она кутается в свой пуховик, набрасывает капюшон и, щелкнув замком, выходит на улицу. Я тут же подхватываю ее в объятия и ныряю лицом в ее большой капюшон, чтобы добраться до губ. Эрика улыбается, но при этом упирается в мои плечи, пытаясь оттолкнуть.

— Не обязательно всем демонстрировать наши отношения, — позволяя себя целовать, бубнит она. Тогда я подхватываю ее за талию и отношу в сторону, подальше от окон. — Кил, я в шлепанцах.

Опускаю взгляд на ее кроксы, а потом смотрю на Эрику.

— Ставь ноги на мои.

— А что, тебе разве не хватит сил держать меня? — подкалывает она, а я хмыкаю.

— Могу предложить тебе обнять мою талию ногами, как ты делала это позавчера у меня дома. Правда, — наклоняюсь ближе и снижаю голос до шепота, — при этом в тебе не будет моего члена.

Ее щеки тут же вспыхивают, и Эрика отводит взгляд.

— Милли сказала, что ты меня любишь.

— Что? — она снова возвращает взгляд к моему лицу. На ее собственном написан шок. Я киваю в подтверждение своих слов.

— Я склонен верить дочке к тому же, устами младенца, говорят…

— Она уже не младенец, — перебивает меня Эрика.

— Значит, не любишь?

Знаю, что ставлю ее в неловкое положение, требуя признания. Но в последнее время моим любимым развлечением стало загонять Эрику в ситуации, из которых ей приходится выкручиваться, проявляя креативность.

— Кил…

— Ну давай же, Эрика, — подначиваю. — Я могу сказать, что люблю тебя.

Она шумно выдыхает.

— Рановато для признаний.

— Я же не требую, чтобы ты клялась мне в любви. Как человека ты же меня любишь? Ну я тебе хотя бы нравлюсь?

Она смеется, крепче обнимая меня за шею.

— Ты не оставляешь выбора, да? — Я качаю головой, а Эрика внезапно становится серьезной. — Меня пугает то, что я к тебе чувствую.

Улыбка сползает и с моего лица.

— Почему?

— Ты, наверное, спешишь.

— Эрика…

Она прикрывает глаза и тяжело вздыхает.

— Понимаешь, я когда-то давно пообещала себе, что никогда не свяжу свою жизнь с пилотом. Потом поняла, что всем мужчинам нужен только секс. И вы такие… — она качает головой, распахнув глаза и столкнувшись со мной взглядом. — Мужчины либо слабаки, с которыми неинтересно даже в баре посидеть, либо такие себе альфа-самцы, которые только и стремятся превратить женщину в показательную Стэпфордскую жену. Чтобы она сидела дома, рожала ему детишек, водила минивэн и пекла пироги, одетая в фартук.

— М-м-м, если бы ты испекла мне пирог, одетая только в фартук, я бы поедал его с твоего тела, облизывая его во всех правильных местах.

Грудь Эрики сотрясается от беззвучного смеха.

— Вот видишь? У тебя только одно на уме.

— Эй, — перехватив ее одной рукой, пальцами второй я легонько сжимаю ее подбородок. В глазах Эрики застыла легкая паника. — С тобой я хочу всего. Секса, смотреть телевизор, расчищать дорожки, спасать котов, играть в шахматы и скрэббл, ходить на рождественскую ярмарку. Если я сильно давлю, скажи мне об этом.

— Ты давишь.

— Прямо сейчас?

— Мгм.

— Как?

— Ты заставляешь меня признаться в чувствах.

— Если ты не чувствуешь любви, не говори этого. Достаточно сказать, что будешь скучать по мне в разлуке.

— Ты снова давишь.

— А сейчас-то как?

— Ты придумываешь за меня ответы. Вот почему я не хотела связываться с пилотом. Точнее, это одна из причин. Вы там все слишком самоуверенны. Даже самые страшненькие так сильно избалованы вниманием женщин, что вы даже мысли не допускаете, что можете кому-то не нравиться. Не обязательно при виде вас у девушки должны слетать трусики.

Я слегка хмурюсь и сжимаю челюсти, слушая ее речь. Вот каким она меня видит? Давящим и требовательным?

— Ты хочешь, чтобы я в первый же день бросилась в твои объятия. Ладно, я бросилась, но ты не дал мне даже времени подумать, нужно ли это мне. Хочу ли я всего того, что ты мне предлагаешь. Точнее, даже не предлагаешь. Ты ведь просто всовываешь мне это в руки и приказываешь принимать и любить.

— Я понял, — отвечаю сухо.

Разворачиваюсь и возвращаюсь к крыльцу клиники.

— Кил…

— Ш-ш-ш, — прошу ее замолкнуть.

Больше откровений я сегодня вряд ли вынесу. Мне надо подумать. Может, это как раз то, что нужно было сделать мне, когда я встретил Эрику? Дать ей подумать. Ставлю ее на крыльцо и пытаюсь сделать шаг назад, но Эрика вцепляется в мою форменную куртку, не давая отодвинуться ни на сантиметр.

— Ты нравишься мне, Киллиан, — говорит она. — Правда нравишься. Но не дави. Я хочу насладиться каждой секундой наших отношений, а не гнать на скорости пятьсот узлов, а потом обнаружить нас с парочкой внуков на коленях, когда мы будем покачиваться на креслах-качалках на террасе нашего дома. Понимаешь? Я хочу пройти весь путь спокойно, ощущая каждое мгновение. Хочу смаковать каждое.

— Я понял, — повторяю свои слова, потому что сказать мне пока больше нечего.

Эрика прикасается своим лбом к моему и прикрывает глаза.

— Я рада, что ты заехал.

Обнимаю ее двумя руками и тоже закрываю глаза. Мы стоим молча, обнявшись.

Я не готов отпустить Эрику. Если ей нужно чувствовать, я позволю ей чувствовать. Но слишком замедляться не стану. Эрика ломает мою годами выработанную выдержку. У меня есть терпение и внутренний стержень, но с ней я как будто снова превращаюсь в мальчишку — нетерпеливого и сходящего с ума по понравившейся ему девочке.

Целую Эрику на этот раз медленно и спокойно.

— Я вернусь через неделю.

— Позвонишь мне? — шепчет она.

— Обязательно.

— И пиши мне глупые сообщения, — улыбается смущенно. — Мне еще никогда никто таких не присылал.

Я широко улыбаюсь и киваю.

— Хорошо.

— Удачной командировки, — желает мне Эрика, и на этот раз целует сама. Вот и инициатива, которую я так ждал.

Глава 22

Эрика

Неделя после праздников проходит практически так же, как и до них. Я постоянно на работе или в приюте. Но ловлю