Выходим на широкий полупустынный пляж. Сейчас, утром он практически в полном нашем распоряжении, и я выбираю самое лучшее место и бросаю туда соломенную подстилку.

Пока я вожусь с ней, закрепляя один конец сумкой, а другой сланцами, Ник раздевается, и я, поднявшись, натыкаюсь на его спортивный торс. Сразу отвожу глаза, чтобы дальше не пялиться и не выглядеть смешно.

Снимаю шорты и майку и щурясь смотрю на ослепляющее солнце. Как-то совсем не жарко. Может, это особенность данного места: влияние Атлантики?! Ветер, гуляя по бескрайним просторам океана, сбивает градусы.

Достаю тюбик с солнцезащитным кремом и, размышляя стоит ли «пачкать» кожу снова, поднимаю голову к раскаленному блину, взвешивая все за и против.

Никита молча вытаскивает крем из рук и не спрашивая поворачивает меня спиной к себе. Не успеваю я понять, что произошло, и возмутиться, как он начинает нежно втирать липкую массу мне в кожу. Полчища взбесившихся мурашек мгновенно разбегаются во все стороны, и я вздрагиваю.

– Нравится?!

Закатываю глаза. Парень, в понятиях которого он звезда и от него пищат все девочки, просто заслуживает быть сброшенным с небес на землю. Вот только у меня это плохо выходит.

Никита, видимо, почувствовав мою негативную реакцию на его слова, больше не пытается заговорить, а продолжает свою приятную пытку. Пальцы нежно скользят по плечам, спускаются по позвоночнику вниз и возвращаются наверх, делая медленные круговые движения. Через минуту он неожиданно разворачивает меня к себе, и я обжигаюсь его взглядом. Моментально становится жарко, хотя температура воздуха не изменилась ни на градус. Парень начинает намазывать мою руку, но я аккуратно высвобождаю ее и, трусливо отступая назад, бормочу:

– Спасибо, дальше я сама.

– Сначала меня помажь.

Он всовывает крем мне в руку и разворачивается. Я зависаю, смотря на его офигенную трапециевидную спину, и пытаюсь придумать, как бы повежливее отказаться, ведь если я только дотронусь до нее… Ох… Однако идеи отсутствуют. Сказать правду и поднять себя на смех – не вариант, а просто «нет» без объяснения причин язык не поворачивается выдать. Так и стою как идиотка, пялясь на прорисовывающийся рельеф, и не двигаюсь.

Никита, повернув голову набок, командует:

– Мажь! Чего зависла?!

Выхожу из ступора, выдавливаю немного крема на подрагивающую ладонь, вдыхаю побольше воздуха, потому что понимаю: сейчас перестану дышать, и касаюсь пальцами теплой кожи парня. Если дрожь от неожиданного прикосновения Никиты была объяснима, то чем аргументировать эту?! Меня трясет, как будто я коснулась оголенных проводов. Хорошо хоть он никак не комментирует ее. Иначе бы я провалилась под землю от смущения.

Пальцы, примагнитившись к коже, медленно и методично размазывают белую субстанцию, и я стараюсь сосредоточиться только на этом. Трапециевидные, круглые, широчайшие... Ловлю себя на мысли, что наслаждаюсь происходящим. Пипец. Как стыдно! А еще вдруг признаюсь: я давно в тайне мечтала прикоснуться к его телу. И вот подарок судьбы или все же ловушка для лохушки вроде меня?!

Размазываю остатки крема на дельтовидных мышцах и усилием воли заставляю себя оторваться от них. Громко захлопываю крышку, злясь на себя. Хорошо хоть эта поза позволяет не контролировать эмоции на лице, иначе бы я сразу спалилась и выглядела бы смешно.

Никита поворачивается и, смотря в упор, произносит:

– Помажь грудь.

Глаза мгновенно делаются большими и испуганными. Нет! Всовываю тюбик, как переходящую эстафетную палочку, ему в руки и выдыхаю:

– Сам помажешь.

Не дожидаясь ответа, сбегаю, забыв, что у меня крем нанесен только на спину.

Утром вода кажется холоднее, и я просто иду по кромке и пытаюсь абстрагироваться от выплескивающихся эмоций и впитать каждой своей клеточкой запах, шум океана, даже порывы хулигана ветра, что лохматит мои волосы.

Спустя несколько минут я возвращаюсь к месту, где мы расположились, и вижу возле Никиты эффектную белокурую девушку, которая буквально висит на его руке и, жестикулируя свободной, эмоционально что-то рассказывает. От этой картинки меня словно прошибает молнией, и я только не свечусь от полученной «электрической» злости. Стоп! Притормози! Ты сама сегодня утром подначивала его. Но я не слышу доводы разума. Я не могу пережить, что кто-то покушается на мое! Хотя с какой стати мое, если я сама отказалась от предложения Никиты перейти на другой уровень. Я словно собака на сене...

Пройдя еще пару метров, понимаю, что время принятия решения наступило: либо надо идти отвоевывать парня, либо слиться, отправиться в воду и позволить нахалке охомутать «моего» Никиту.

Решение приходит само собой. Я никогда не воевала за парней, считая, что это их прерогатива. А сейчас тем более. За что мне сражаться?! За временное место в его постели?! Хм… Место в его постели, итак, принадлежит мне. За секс с ним?! Для чего?! Для удовольствия?! Это сомнительный а главное временный фактор, если учесть диагноз моей болезни, которая от нашей близости лишь обострится. Нет. Лучше помучиться и переболеть, чем запускать все до неизлечимого состояния.

Сквозь стиснутые зубы вхожу в воду и окунаюсь. Дрожь прокатывается по телу от холода и оттого, что я не в силах изменить происходящее на берегу.

Я вроде не мазохистка, но не могу не подсматривать за ними. И пусть инициатива больше идет от наглой блондинки, все также не отлипающей от парня, но я злюсь на Никиту похлеще, чем утром, и сейчас, если бы в моих руках оказалась та чашка, я бы точно запустила ее в стену.

От невнимания пропускаю набежавшую волну, которая из-за своих небольших размеров не накрывает с головой, а заполняет нос и попадает в горло, отчего я кашляю и сержусь еще сильнее.

Минут через пять, когда кажется, что мне придется окоченеть в океане, пока они наговорятся, блондинка наконец уходит, и я выбираюсь из воды под пристальным взглядом Никиты, что заставляет бесконечно дергаться, нервничать, краснеть и бледнеть. Я подхожу к соломенной подстилке и, подхватив полотенце, накидываю на себя, пытаясь унять дрожь.

– А я думал: мне придется тебя вылавливать.

Встречаемся глазами и пару секунд буравим друг друга взглядами. Я – обвиняя, он – недоумевая. Знаю, что парень в курсе: сцена с блондинкой не осталась не замечена мной, но его совсем не трогает это. Красавчик наслаждается происходящим. Типа сама отказалась, теперь только смотри и кусай локти. Меня пробирает утренняя стерва, которая, похоже, не испугалась содеянного и не сбежала, а просто притихла где-то внутри.

– А я думала: ты никого не видел, кроме блондинки!

Ухмыляется, но не продолжает, а переводит тему:

– Я могу пообедать с тобой.

Стискиваю губы до скрипа.

– Такая честь! Мне? С чего это?!

Он удивленно смотрит, не понимая, почему я так завелась, а я уже не могу остановиться. Меня несет, как закрученную волну на скалы.