Сердце гулко стучит в ушах от каждого сделанного им шага в мою сторону и кажется: сейчас взорвется от напряжения. Нет, я не боюсь Никиту – меня пугает, что он устроит скандал, а я жуть как не люблю прилюдное выяснение отношений.

Подойдя к столу и бросив недобрый взгляд на моего собеседника, он рычит:

– Что это значит?!

– Ужинаю, – холодно сообщаю ему очевидное вполне ровным голосом. Внутри меня все дрожит, а внешне я стараюсь держать лицо.

– С первым встречным?!

Ничего сказать я не успеваю, поскольку Крис встает и недовольно обращается к Никите.

Парень с той же интонацией что-то швыряет в ответ, а я хлопаю ресницами, смотрю на них и ничего не понимаю. Пипец! Как ужасно являться причиной недоразумения и быть не в курсе происходящего. Они бросают друг другу фразы, словно играют в пинг-понг, а я только и могу считывать их эмоции, которые, прямо скажем, не предвещают ничего хорошего.

Наконец мужчина, не смотря на меня, возвращается за стол, а Никита, неприятно чиркнув по мне взглядом, командует:

– Пойдем.

Я в тайне полдня мечтала провести время с ним, но сейчас во мне проснулся дух противоречия: я не собираюсь делать указанное и плевать, что у моего собеседника явно пропало желание общаться со мной.

Вскинув подбородок, чеканю:

– Нет.

Парень обдает меня холодом голубых глаз, и я поеживаюсь. Никогда еще Ник не смотрел так.

– Мне закинуть тебя на плечо и вынести?

Замираю и, едва шевеля губами, произношу:

– Ты этого не сделаешь!

– Спорим?!

Вглядываюсь в него и понимаю: сделает. Устраивать публичное представление не желаю и решаю уступить. Пока. Выйдем на улицу, и я скажу этому нахалу все, что о нем думаю, и пойду туда, куда сама захочу.

Поднимаюсь, беру сумочку и пытаюсь найти дрожащими пальцами купюры. Никита опережает меня. Кладет несколько банкнот на стол и, схватив за руку, решительно тянет к выходу. Злюсь еще больше за то, что он не дал мне расплатиться, и просто с нетерпением жду, когда мы останемся наедине и я смогу выпустить пар.

– Что ты себе позволяешь?! – возмущаюсь, едва мои желания осуществляются.

Он никак не реагирует на слова, молча идет вперед и тянет меня за собой. Начинаю упираться ногами. Парень резко останавливается, поворачивается, а я в это время лечу в его объятья. От прикосновения бьет током. Вздрагиваю. Рефлекторно отскакиваю от него и встречаю взгляд, что обжигает огнем злости.

– Мы идем домой!

Упертость Никиты убивает.

– А ты спросил: хочу ли я этого?

Он указывает головой в сторону кафе.

– Хочешь вернуться к тому хмырю?!

Конечно, нет, но в ответ уже выплевываю:

– А если да?!

На скулах парня начинают играть желваки.

– Значит, со мной кратковременные отношения тебя не устраивают, а с этим...

Ник не договаривает, но мне понятен ход его мыслей. Меня обдает жаром от несправедливости.

– Мы просто ужинали!

Пронизывающий взгляд и фраза, с которой мы начали:

– Мы идем домой!

Он снова хватает меня за руку и тянет за собой, я опять пытаюсь тормозить ногами несмотря на то, что понимаю: убиваю туфли, и все повторяется. Парень резко останавливается, я лечу в его объятья, но он не начинает новый разговор, а нагибается, подставляет под меня плечо, и в одно мгновение я оказываюсь висящей вниз головой.

Хочется закричать, но от возмущения я не могу выдохнуть ни слова. Колочу его руками по спине и получаю шлепок по заднице.

– Угомонись!

– Отпусти! – шиплю прорезавшимся голосом.

– Нет! – он крепче прижимает мои ноги к своей груди, чтобы я не елозила, и начинает перемещаться в пространстве.

– Поставь меня немедленно, или я буду кричать!

– Кричи! Никто не поймет, а с языками, я заметил, у тебя не сложилось.

– Help me я знаю!

– Отлично!

– Сейчас закричу!

– Давай. Я скажу, что это у нас ролевые игры.

От бессилия колочу его еще больше. Конечно, кричать я не собираюсь, если бы хотела, то не предупреждала бы, а орала уже давно, но я не настолько безбашенная, чтобы еще больше позориться. Мы, итак, привлекаем внимание прохожих.

Никита продолжает идти, неся меня на плече, а я, смирившись с ситуацией, перестаю колотить его и покорно вишу, как тряпичная кукла. Возмущаться бессмысленно – я уже попробовала – остается надеяться, что парень вернет меня на землю, когда поймет: я успокоилась и сама дойду до квартиры.

Все так и происходит, и вскоре я оказываюсь на своих ногах напротив него, только вот, если честно, встретив взгляд, в котором огонь ярости бушует похлеще лесных пожаров, мне хочется вскарабкаться на него обратно.

Вижу: «Отелло» достаточно одной искры для взрыва, но закатывать скандал на улице – самый ужасный из дальнейших сценариев, и сразу предупреждаю:

– Если хочешь ругаться, то только в квартире.

Он молча хватает меня за руку и опять тащит за собой. Пипец! Я едва успеваю за ним. Шпильки, платье, стянутое на бедрах, которое не дает широко шагнуть. Семеню за парнем, смотря под ноги, чтобы не разложиться на асфальте.

Наконец вижу знакомый подъезд. Хочу вздохнуть с облегчением, но ловлю себя на мысли: возможно, все, что было «до», только цветочки. Какие ягодки ждут в квартире – одному Богу известно.

Никита открывает дверь и вталкивает меня первой. Начинаю подниматься по лестнице и чувствую спиной обжигающий взгляд. Припускаюсь на максимально возможной скорости, чтобы поскорее перестать ощущать себя уязвимой.

Дверь, коридор... Я не успеваю включить свет, не то, что сбежать в ванную, чтобы перевести дух, поскольку горячие пальцы впиваются в мое запястье.

– Что это было?

Мне даже не надо включать полную дуру. Я реально не понимаю, в чем причина такой бурной реакции. Я ничего не сделала!

– Что?

Никита кривит губы и цинично выплевывает:

– Ты убеждала меня, что не хочешь курортных романов, а сама дала себя снять первому встречному.

Щеки начинают пылать от несправедливости обвинения.

– Вовсе нет!

– Тогда что?! Скажи еще: ты решила с ним мило побеседовать!

Упрямо вскидываю подбородок.

– Да.

– Пфф… На каком языке?! С помощью жестов?!

Конечно, мои познания английского ничтожны, Никита знает об этом и все выглядит довольно-таки странно, но правда часто такая неприглядная.