— Ну, ты крендель, я тебе скажу! — кипятилась я, когда, с трудом урегулировав вопрос, села в Свеклину «девятку» для обсуждения инцидента.

— Танюх, да они наглые как танки. Их вообще мочить всех надо. Дышать легче станет. Моя милиция меня береге-ет.

— Бережет, — машинально поправила я.

— Какая, хрен, разница? Главное, что они — козлы. Давай в кафешку завалимся и расслабимся. Мое освобождение отпразднуем. Я опять тебе задолжал. Второй раз меня из дерьма вытаскиваешь. Ну, че? Как насчет кафе?

Я покачала головой:

— У меня еще куча работы.

— Какая, на фиг, работа в десять вечера?

— Домашнее задание. Ты лучше вспомни, где ты мобильник потерял?

— Откуда я знаю? — он хрястнул кулаком по рулю. — Я им не пользовался с самого обеда.

— А на кладбище мог потерять?

Васька призадумался, прокручивая в голове свои действия.

— Наверное, мог. Он у меня с собой, кажется, был. Точно, был. Когда этот чертов крест упал, меня самого пот прошиб: ведь чуть покойнице череп не проломили! А бабоньки как зашуршали, примета, мол, плохая. Короче, когда я из кармана платок доставал — труба на месте была.

— Надо же какой ты суеверный. В приметы плохие веришь.

— А ты нет?

— Ладно. Не об этом речь. Когда платок на место клал, мобильник был?

— А у меня платок так в руке и остался, он до сих пор в тачке валяется.

* * *

Повезло, конечно, шантажисту, размышляла я, тщательно пережевывая остывшие зразы. Без мобильника ему бы посложнее пришлось. Надо было мухой долететь до телефона-автомата, позвонить и потом подняться на чердак. Это не менее пяти минут. А впрочем, он ведь подчеркнул, чтобы коробку не бросали до его команды по телефону. Понадобилось бы, так Нина и пять минут простояла с коробкой долларов в вытянутой руке. И десять тоже.

Кассета уже заканчивалась. Вот этот мужчина нагнулся и поднял что-то. Кто-то из присутствовавших на похоронах поднял это самое нечто, но я не могла разглядеть лица. Его почти не видно. А поднял он, скорее всего, именно Васькин мобильник.

Прокрутив это место еще раз, я подумала, что, может быть, предмет с земли поднял Иван, сын Марии Ивановны, соседки Турищевых. Клетчатая рубашка, светлые волосы. Высокий. Надо показать кассету Турищевым и спросить их. И неплохо это сделать прямо сейчас. Я им позвонила, трубку взяла Нина.

— Ты извини, что так поздно. Но мне не терпится. Можно к вам приехать?

— Какие вопросы? Если это поможет в поисках преступника, что ты спрашиваешь? Приезжай.

* * *

— Одет, как наш сосед, Иван. Кажется, это он… Вроде он.

— Сын Марии Ивановны?

— Кажется, да.

— Да что кажется? Это он, — вмешался Игорь. — Ну точно! Это он! А что, это чем-то поможет расследованию?

— Вероятно, он поднял с земли мобильный телефон, а звонили вам с мобильника, утерянного скорее всего именно на кладбище.

— Ты что, Тань! Хочешь сказать, что звонил Иван?! — Глаза моей подруги округлились.

Я пожала плечами.

— Не может быть! Это вообще чушь собачья. Он больной человек, я же тебе говорила.

— Вялотекущая шизофрения. Я знаю. Только люди при таком заболевании порой умнее и талантливее нас, простых смертных, не отмеченных богом. Так-то вот. Приходилось мне сталкиваться с людьми, больными вялотекущей шизофренией. Да их, если хочешь знать, среди гениев полно, если не половина. Среди музыкантов, писателей, художников…

— Уму непостижимо, — Нина устало потерла виски. — Игорь, ну скажи хоть ты, что такого быть не может. Мы их столько лет знаем.

Игорь тоже пожал плечами.

— Ладно. Не будем гадать на кофейной гуще. Пока никому ни слова. И виду не показывать. Если письма и убийство — дело их рук, я сумею вывести их на чистую воду. Отдыхайте.

И я отправилась домой пить кофе с рогаликами.

* * *

Ароматный кофе всегда имеет потрясающие свойства — освежать усталое серое вещество. И еще за чашечкой кофе рождаются новые идеи, осмысливаются некоторые непонятные события… Я размышляла, просматривая кассету еще и еще раз. Вновь прокрутила в голове все события сегодняшнего дня: лента от пишущей машинки, похороны, поминки, все эти люди. Глупейшая история с попыткой взять шантажиста с поличным.

И вдруг… Боже мой! Я вспомнила, почему история с экспроприацией коробки мне так знакома. Когда-то я читала детектив авторов с такой же пролетарской фамилией, как у меня, братьев Ивановых, «Свинцовый сюрприз». Именно в этой книге выкуп за похищенную любимую собачку мафиозника изъяли столь необычным способом, с крыши и с помощью магнита. И я видела покетбук Ивановых в квартире Марии Ивановны на столе. Получается, это их настольная книга?..

Мысль хорошая, только результаты моих логических измышлений никого не заинтересуют. И книга отнюдь еще не улика.

Тут мне вспомнился еще один, показавшийся сначала незначительным, эпизод: следы от жвачки на глазке одной из трех квартир левого крыла.

Допустим, мать и сын — скорее всего они и действовали сообща — печатали и рассылали эти письма. Разумеется, всегда, закончив работу, прятали пишущую машину. Когда занимались сим «литературным» творчеством, дверь никому не открывали.

Елизавета Ивановна, рассорившись с зятем, словно озверела. Тот хлопнул дверью и ушел. Ей некуда было девать свою энергию, и она зарулила к соседке поплакаться. Вышла на площадку. От сквозняка приоткрылась дверь в квартиру Мариии Ивановны — не была закрыта. Почему?

Или Мария Ивановна, или ее сын — кто-то из них вышел на минутку. Куда? Да хоть мусор выбросить. А что? Вполне возможно. Ведь говорила же ворчливая соседка из правого крыла, что слышала, как хлопнула крышка мусорного бака. А перед этим шумел лифт. Вполне возможно, что в лифте как раз спустился Игорь.

Итак, допустим, Елизавета Ивановна входит в квартиру, где совсем не ждали гостей, и видит… Что она видит, я не знаю — либо письмо, либо машинку. Либо кого-нибудь из них двоих за работой. И все понимает. И даже, возможно, успевает сказать что-то по этому поводу. Второй член семьи в этот момент возвращается… И ничего не остается делать, как… иначе про их деятельность узнают все. В ход пошли подручные средства типа молотка.

Наверное, они звонили в ее дверь, чтобы убедиться, что в квартире никого нет. Если бы кто-то оказался дома, они бы избавились от трупа по-другому. Но дома никого не оказалось. Плечистому Ивану ничего не стоило на руках перенести старушенцию в ее квартиру и положить в ее собственную постель. А для подстраховки надо лишить третью соседку возможности увидеть через дверной глазок то, что происходит на площадке. И его заклеивают жвачкой.