— Пожалуйста, Адам! — Он казался высеченным из камня, и она продолжала смотреть на него, пока он не стал утихать.

— Ладно! — смягчился он. — Завтра все закончим. Лучше вернемся в дом. А то от вас ничего не останется.

Сердце у нее все еще отчаянно колотилось. По крайней мере, он к ней неравнодушен, в этом она может быть уверена. Но между ними был ощутимый барьер, в глубине души она сознавала это.

— Что вы скажете? — не смогла она удержаться от вопроса.

Но он не шел на откровенность.

— Что-нибудь придумаю, — пообещал он угрюмо. — Надеюсь, по вашему вкусу, Мелисанда. Теперь оставим это, ладно? Дня не пройдет, как я вас отсюда утащу!

Клэр сидела на краю постели со стаканом воды и таблеткой снотворного, оставшегося от прежних дней. Ей не очень хотелось принимать снотворное, но успокоительное было необходимо. Иначе предстояла бессонная ночь. Она устала физически, и ее мозг отказывался воспринимать всю эту безумную карусель. Теплая ванна не помогла. Может, если она почитает немного, то более-менее придет в норму. Фарфоровые часы на туалетном столике показывали одиннадцать. Она поймала свое отражение: брови взметнулись темной полоской над дымчато-серыми глазами, рот решительно сжат. Образ гордой красавицы. Все это она испытала на себе. Адам был недалек от истины со своими комментариями о «бессловесных блондинках».

Раздался приглушенный стук в дверь, и первым ее побуждением было крикнуть: «Подите прочь!» Ей бы сейчас погасить свет, посочувствовала она себе. Она знала, кто сейчас войдет в комнату. Она подошла к двери, готовясь к столкновению, и в бессильной ярости смотрела, как Надя ворвалась без лишнего шума, весьма решительно настроенная, с горящими глазами.

— Закройте дверь, сделайте одолжение! — Ее тон не оставлял никакого сомнения, что она превосходно владеет собой.

Клэр повиновалась, как под гипнозом, ощущая острое чувство одиночества.

— Что-нибудь вас беспокоит, миссис Колбэн? — спросила она как можно спокойнее. — У меня страшно болит голова! — Уж к этому-то Надя должна быть с Дэвидом привычна.

Надя проигнорировала все это, тяжело дыша, опустив веки:

— Скажите мне одно! Вы собираетесь или нет выйти замуж за моего сына?

Сердце у Клэр упало. Она перетрусила? Теперь или никогда. Она решительно посмотрела ей в лицо:

— Простите, если я огорчаю вас, но нет!

— Так! — Одним словом она прямо ввергла Клэр в дрожь.

— Нам это необходимо обсуждать дальше? Пожалуйста, миссис Колбэн, я очень устала.

Но Надя только приступила к делу, ее лицо побелело.

— Необходимо, моя дорогая, — сказала она глухо, — потому что, видите ли, я не устала!

Клэр было физически трудно выдерживать этот неподвижный взгляд.

— Незачем дальше притворяться. — Надя говорила с ледяной улыбкой. — Я знаю, на что вы способны. Я видела, с каким лицом вы шли с пляжа. Это отвратительно! Мне бы надо знать, что Адам Брокуэй вмешается, чтобы разрушить мои планы.

Клэр инстинктивно отступила назад.

— Адам вовсе не влиял на мое решение, — пыталась она сохранить достоинство, сознавая, что он-то как раз и мог послужить основанием для этого решения. Но и без Адама она никогда бы не согласилась на предложение Дэвида.

Надя издала короткий смешок. Клэр поняла запоздало, что предпочитает в действительности вражду Нади ее тщательно рассчитанной «дружбе». Она сделала чрезвычайное усилие, дабы отвратить неприятности:

— Простите, миссис Колбэн, но я не уверена, что вы можете вмешиваться в личную жизнь сына. Позвольте мне обсудить это с Дэвидом.

— Вот здесь-то вы ошибаетесь, моя дорогая, — прервала ее Надя. — Это все касается Меня. Мой сын и я смотрим на вещи одинаково. Вы что же, думаете, я тут разыгрываю сцены для собственного удовольствия? О нет! Благодарю покорно. Я все это делаю ради Дэвида!

Клэр едва не поддалась жалости. В следующую же секунду она поняла, что одурачена, увидав разъяренный Надин взор.

— Что же вы делали все это время? — требовательно и презрительно спросила она. — Мучили его? Водили его за нос, заставляли его поверить, что он может перестроить свою жизнь с вами?

От Клэр требовались нечеловеческие усилия воли выдерживать этот гнетущий взгляд темных глаз.

— Могу только повторить, что мне жаль, что все так получилось. Но вообще говоря, миссис Колбэн, если вы это обсуждали с Дэвидом, вина частью лежит и на вас. Я никогда его не обнадеживала. Его предложение было для меня полнейшей неожиданностью. Я знаю, он был одинок, но теперь у него есть его работа, он не нуждается во мне и, простите, не нуждается в вас до такой степени. Вам надо дать ему свободу. Вы слишком его опекаете, не думаю, что это так уж хорошо для мужчины.

Надя словно с цепи сорвалась. Она придвинулась к Клэр, глаза ее метали молнии.

— И вы смеете это мне говорить! Вы, маленькая выскочка, понятия не имеете, о чем говорите! Поживите-ка с мое — девчонка, ничтожество!

— Полагаю, я знаю, что говорю! — Суровая действительность помогла Клэр восстановить самообладание. Если Надя решила разъяриться, то она должна оставаться спокойной.

— Итак, вы предпочли моему сыну Адама Брокуэя? — Она едва говорила, осознав крушение своих планов.

— А почему бы нет? — Клэр бессознательно встала на защиту Адама. — Он в десять раз больше мужчина, чем Дэвид!

Еще не досказав, она поняла, что допустила роковую ошибку, но было уже поздно!

Надя побелела, глаза ее полыхали от ярости. Мороз пробежал по коже Клэр, ее охватило чувство неизбежного. То, чего она боялась больше всего, случилось. Плотину прорвало. Надя потеряла контроль. Клэр отшатнулась от ее белого, искаженного лица. Надя издала какой-то грубый, рыдающий звук, ее рука взметнулась и со всей силой обрушилась на Клэр. Голова Клэр, словно кукольная, отпрянула назад и задела тяжелую медную шишку в изголовье постели. Девушка упала, не издав даже стона.

— Клэр, Господи! — Жалобный крик Нади эхом отозвался в звенящей тишине. Девушка лежала там же, где упала, как какая-то нелепая игрушка, слишком юная, слишком хрупкая, с побелевшим лицом, страшный кровоподтек уже заалел у нее на виске.

Надя склонилась над ней, с расширившимися от ужаса глазами. Что она наделала? Комната, казалось, темнела на глазах. Она почувствовала себя как в каком-то кошмаре! Сейчас она проснется, и все, слава Богу, кончится! Но девушка оставалась лежать неподвижно. Жуткая мысль пронзила ее: она мертва? Она схватилась двумя руками за медный поручень у постели, чтобы не упасть, добралась до двери, распахнула ее и выкрикнула потрясшим ее саму хриплым голосом:

— Адам, Адам, ради Бога, быстрее сюда! — после чего упала в кресло и разрыдалась. Всю свою жизнь с тех пор она вынуждена была спрашивать себя, почему она не позвала своего сына.