поселка до дяди Коли было не больше пяти километров, заблудиться было невозможно, да и гладкий лед помогал движению. А в лесу мало того, что пришлось бы поплутать, так еще довелось бы и понырять по сугробам.

Дядя Коля издалека услышал звук приближающейся упряжки, которую хозяин украсил колокольчиками, так что собаки на бегу издавали мелодичный звон, слышимый на большие расстояния.

– Кто это ко мне пожаловал в гости? Милости просим ко мне на пасеку!

Да, дядя Коля был пасечником, об этом говорили многочисленные ульи, заботливо укрытые сейчас от морозов снегом. Под таким покрывалом пчелам было тепло и уютно в своих домиках.

Наконец все смогли отогреться. И под вкусный чай с медом потек неторопливый разговор с дядей Колей, удравшим от городской суеты в тишину и глушь.

– Обратно в город? Нет, не тянет. И я даже благодарен этому мошеннику, который нас всех сюда определил. Не знаю, как у остальных, а у меня жизнь сложилась счастливо. Это в городе я ничего другого не знал, как напиться после работы. И работа мне не в радость была. А как потерял, так и вовсе худо стало. А как сюда Зимин нас привез, я по сторонам огляделся, красота-то какая! Мама родная! А воздух! Стоишь, дышишь им и надышаться не можешь. Только первые месяцы мне трудно было. Зимин нас в зиму сюда привез. Думал, помру, до того голодно было. Но мир не без добрых людей, не дали пропасть. А как потеплело, я в лес стал ходить. Сначала траву да растения себе на еду собирал, молодые побеги, потом грибы да ягоды, но уже тогда понял, что лес он и прокормит, и обогреет, и пропасть не даст. А потом все глубже и глубже стал в лес уходить, все тропки лесные изучил, пчел присмотрел себе. Так с этих лесных пчел мое увлечение бортничеством и началось. Потом-то я уже себе породистых пчелок купил, в Башкирию за ними специально ездил, в других местах побывал. Ну, так и пошло дело. Теперь я своим медом всю округу снабжаю. Да вы сами попробуйте, какой медок мои пчелки дают. В городе вы такого меда никогда не отведаете.

Мед и впрямь был хорош. Тягучий, ароматный и золотистый. Он пах и летом, и цветами, и еще чем-то волшебным. И вкус у него был незабываемый. Дядя Коля сказал чистую правду, раньше такого вкуса городским жителям пробовать не доводилось.

– Я вам с собой дам пару баночек. Порадуете своих домашних. Для лечебных целей мед – это первая вещь. Вы не верьте, что у людей аллергия на мед случается. Это только на тот мед, что сейчас в магазинах продается. А мой мед он сам аллергика здоровым человеком сделает.

Пока друзья наворачивали мед с горячим липовым чаем, дядя Коля рассказывал о тех страшных для него временах, когда он думал, что жизнь его совсем кончена, когда оказалось, что она только еще начинается.

– Ну что вам сказать, Зимин этот подлец еще тот. Ловко он нас всех окрутил. Переселил из центра города в это захолустье. Там у нас у некоторых по две или даже три комнаты было и больше, а тут каждому по конуре в гнилом деревянном бараке. Сейчас-то он совсем развалился, но и тогда был не подарок.

– А где все прочие ваши соседи?

– Да кто где. Разбрелись. Может, и в живых никого уж не осталось. За лучшей долей подались в разные стороны, да и сгинули без вести. Времена-то какие тогда были жуткие, человеку пропасть, что высморкаться. Из наших один я тут остался, все остальные в другие края подались. А я с тех пор живу себе тут, ни паспорт мне не нужен, ни прописка, ни всякие там полисы-снилсы. Только тут я свободен и стал. Живу и радуюсь каждому новому дню, словно цветы да мои пчелки.

– Расскажите подробней все, что предшествовало вашему переезду? Нас особенно интересует Грегор и убийство, которое он совершил.

– Это вы зря. Никого он не убивал. И следователь тоже сказал, что Варвара уже мертвой была, когда Грегор ей голову отрубил.

– Все-таки отрубил!

– Ну, был такой грех. Так ведь он нездоровый паренек был, на всю голову нездоровый. А как этот Зимин к нам захаживать стал, Грегор совсем с катушек слетел. Ему при его заболевании ни грамма спиртного нельзя, а Зимин ему полные стаканы наливал. Вот Грегор спьяну и учудил. Уж не знаю, что у него там в его больной голове крутилось, но только мы все радовались, что он только Варьку зарубил, а девчонку ее не тронул.

– Кто такая эта Варвара? В списке проживающих в квартире людей женщина с таким именем не числится.

– Так Варвара с нами на птичьих правах проживала. Ее тетка в комнату к себе пустила, а сама к дочке перебралась. А у Варвары что-то с мужем не заладилось, она с девчонкой маленькой осталась, обе не знали, куда голову приткнуть. Так что Варьке комната в коммуналке царским подарком показалась. И очень она против Зимина настроена была. Всегда пыталась его выгнать, а нашим все время твердила, что он неспроста сюда таскается и что у него недоброе на уме. Так оно в итоге и оказалось. Мы потом много раз Варьку вспоминали и ее предостережения, да что толку, если к этому времени мы уже все в Красногорке оказались прописаны? Как Варвары не стало, не стало того, кто Зимина из квартиры гнал, он над нами полную власть получил. Каждый день к нам таскался, да все не с пустыми руками, а с ящиками водки. Сначала надо за упокой души Варьки выпить, потом за здоровье ее малышки, что жива осталась. Потом поминки, потом девять дней. В общем, сороковины Варькины мы уже в Красногорке справляли.

– А комната ее?

– Насчет этого не знаю. Та комната неприватизированная была. Уж не знаю, как Зимин потом с ней поступил. Но всю нашу квартиру он к рукам прибрал, это я точно знаю.

– А вы помните, какую именно комнату занимала Варвара с дочкой?

– Конечно.

И прежде чем Фима успела задать следующий вопрос, дядя Коля заговорил сам:

– Варька к себе в гости часто других мамочек с детьми звала. Сама-то она без мужика жила, вот таких же у себя и привечала. Вечно у нее молодые матери с дочками толкались. Варька с мамочками о своем болтают, дети между собой играют. Всем хорошо. Варька с дочкой жила, а еще у нас в квартире девочка маленькая была и тоже с матерью-одиночкой. Ложкаревы