Ира Ишутина, от напряжения высунув кончик языка, снимала происходящее. Лена, захваченная спектаклем, то и дело опасно высовывалась из-под парты. Одна Надя сидела тихим мышонком. Сегодня у нее самой никаких эротических позывов и близко не было. Какая эротика, если за такую авантюру можно в два счета из школы вылететь!

…И катастрофа не замедлила разразиться.

В самый кульминационный момент, когда Лесина юбка была задрана выше некуда, а историк свои штаны расстегнул, Елена вдруг чихнула. Громко, на весь класс.

У Нади заколотилось сердце, Ира в ярости показала подруге кулак, а учитель с ученицей от неожиданности аж подскочили.

Малолетка только пискнула:

— Ой!

И сжалась в комочек.

Но историк не растерялся. Немедленно вскочил, одним движением застегнул брюки, отправился к парте, под которой затаились шпионки. И застал всю картину в красках — троих перепуганных старшеклассниц. И включенную видеокамеру…

Пару секунд Иван Адамович молчал. А потом глаза его сузились, и он зловеще протянул:

— Да, девочки… Вы — доигрались.

Надя от его сурового тона аж шею втянула. Краем глаза заметила, что сидящая рядом Ленка тоже до смерти перепугана. Вот так историк! Хотя и педофил позорный, но — мужик ! Быстро ситуацию в свою пользу обернул. А они-то его шантажировать собрались…

Одна Иришка не растерялась. С достоинством встала из-под парты. Брезгливо взглянула на учителя. И с вызовом произнесла:

— А по-моему, это вы доигрались, Иван Адамович. — И помахала перед его носом видеокамерой. — Ну что? Покажем нашему директору пленочку?!

И еле успела отшатнуться. Потому что историк с необычной для него резвостью шагнул к ней и попытался вырвать камеру из рук.

Но Ирина оказалась проворнее. Отступила на пару шагов и весело добавила:

— Фигушки, Иван Адамович! Так просто не возьмете!

По большому радиусу, чтобы он точно не смог напасть, Ишутина обогнула учителя. И, позабыв о подругах, так и остававшихся под партой, бросилась прочь из класса.

А историк затравленно смотрел ей вслед и, кажется, еле сдерживался, чтоб не кинуться за ней.

Наши дни. Дима

Полуянов откинулся на плетеном ресторанном стульчике. Залпом допил свое «Перье». Восхищенно произнес:

— Ну, Надюха, ты авантюристка! Ну, хамка!

— Скорее дура, — самокритично опустила голову Митрофанова.

— Да нет, не дура, — усмехнулся журналист. — Типичный трудный подросток. И чего, спрашивается, ты всегда из себя овечку строила?.. Будто я тебя в десятом классе не помню! Такую всегда чушь несла! — Он скорчил смешную рожу и передразнил: — По выходным я люблю ходить в консервато-о-орию, на ко-о-онцерты по абонементу. А вечерами предпо-о-очитаю изучать тво-о-орчество Чехова-а… И личико всегда постное-постное!..

— Но я правда и в консерваторию ходила, — слабо улыбнулась Надя. — И Чехова читала.

— Ладно, Чехова! Луку Мудищева ты читала! А еще своими руками снимала порнуху! — продолжал веселиться он.

Надю аж передернуло:

— Ох, Дима, прекрати! Я не для того рассказала, чтоб ты насмешничал!

— Я и не насмешничаю! Я тебя реально зауважал! — парировал он. — Мне всегда, знаешь ли, нравились девушки с огоньком!..

— А я вот себя до сих пор ругаю, — погрустнела Надя. — Уже десять лет прошло, а все не пойму — как девчонки меня только на эту глупость развели?!

— Никто тебя не разводил. Сама пошла, — важно заключил Полуянов. — Потому что в тебе, Митрофанова, всегда дремала тщательно скрываемая сексуальность. И здоровый авантюризм.

— Дурость это, а не авантюризм, — пригвоздила она. Понизила голос и добавила: — И еще — подлость. Потому что Иван Адамович… он такой… нет, не беззащитный, конечно, но неприспособленный, что ли… А мы его так жестоко…

— Нашла кого жалеть! — фыркнул журналист. — Тоже хорош гусь. Мог бы, если приспичило, себе проститутку нанять и потребовать, чтобы она пришла в школьной форме. А щупать малолеток прямо в классе — это как-то не очень украшает.

— Да ладно, нашел малолетку! — скептически хмыкнула Надя.

— А как еще назвать ученицу восьмого класса? — возмутился журналист. — Или эта Леся в седьмом училась?

— Да какая разница, в каком! — фыркнула Надя. — Главное, оторвой она была еще той. Я-то сначала удивлялась: почему все настолько гладко прошло? И урок точно в назначенное время состоялся. И свет очень кстати эта коза включила. И начала вопросы громко задавать, когда историку шорох послышался… А мне потом Ирка рассказала. Она с ней, оказывается, заранее договорилась.

Надя умолкла. Вздохнула.

— Не понял… — озадаченно произнес Дима. — Договорились? О чем?

— Да о спектакле. Леська на самом деле была развратницей еще той. Восьмиклассница — а уже на оптовый рынок бегала, чурок за небольшие деньги обслуживала. Я имею в виду сексуально, — слегка смутилась Надя. И продолжила: — Ну а Ира Леське куда больше посулила, чем ей чурки за один раз платили, и аванс сразу дала. И еще больше обещала, когда удастся кино заснять. И Леся, — Надя снова усмехнулась, — с восторгом согласилась. Ирка — она сделки еще тогда, в одиннадцатом классе, умела заключать.

— Да… У вас не школа была, а прям бордель какой-то, — строго произнес Полуянов.

Однако глаза его улыбались.

— Ой, ладно, ангел ты мой! — нахмурилась Надя. И робко спросила: — Можно, я себе еще джина с тоником закажу?

— Заказывай, — великодушно разрешил он.

Будем надеяться, кредитная карточка выдержит. А если Надюха напьется — может, и это хорошо. Выпивка, во-первых, лучшее лекарство от угрызений совести, вот пусть и полечится. А во-вторых — рассказ подруги весьма распалил его самого. Да что там распалил: Дима просто дождаться не мог, когда они вернутся домой и он сорвет с Надьки взрослые одежки. А потом попросит ее втиснуться в старую школьную форму и исполнить роль послушной ученицы. Ну а сам примерит на себя обличье строгого учителя.

Правда, Надежда пока что домой не собиралась. Продолжала сидеть напряженная, нервно теребила в руках салфетку.

— Слушай, чего ты дергаешься? — пожал плечами Полуянов. — Милая детская шутка, дела давно минувших дней… Уверяю тебя: за такое не мстят. Тем более спустя десять лет.

— Да я тебе еще не все рассказала, — горестно вздохнула Митрофанова.

— Вы что, сделали вторую серию? — хмыкнул он. — И следующим номером засняли забавы физкультурника? Или трудовика? Или вообще директора?

— Не смешно, — отрезала Надя. — Я, между прочим, вообще эту пленку ни разу не посмотрела. И с девчонками о ней мы никогда не говорили. И у Ивана Адамовича, конечно, никаких пятерок я не вымогала…