Соня стояла перед ним, готовая драться до конца. Затем он медленно двинулся вокруг нее, но девушка хладнокровно поворачивалась следом, а потом неожиданно отступила и снизу вверх резким ударом достала его подбородок. Голова Гинмара дернулась назад, он упал на колени, но за мгновение до этого Соня нанесла ему страшный удар в лицо справа, и когда Магистр рухнул ничком, схватила его за волосы на затылке и довершила начатое, изо всех сил припечатав лицом к, земле.

Связав Гинмару руки за спиной, а заодно, разумеется, и ноги, чтобы лишить его возможности двигаться и мешать ей, девушка собрала с земли все до единой золотисто-багровые жемчужины Крови Демона, во всяком случае, те, которые смогла найти, сосредоточенно ползая по траве.

Магистр катался по земле, пытаясь освободиться, рыдал, умолял, проклинал ее, но Соня старалась не обращать внимания на его вопли. Шарики смолы скрылись в быстрой воде ручья.

— Все,— произнесла она удовлетворенно, вытирая ладони о кожаные штаны.— По крайней мере, теперь тебе отступать некуда.

— Что ты наделала, ненормальная! — отчаянно заорал Гинмар.

— Могу тебя освободить,— очень спокойно сказала девушка.— Сбегай, поищи. Ручей узкий, но глубокий, течение сильное. Тебе будет только полезно слегка охладиться. Ты, мразь, осмелился поднять на меня руку.

Волна ярости снова стремительно поднялась в душе Сони. Как он мог, боги, как мог так поступить с нею, наплевав на все, что их связывало! Трижды она спасала этому человеку жизнь, помогала ему — и вот... едва не разделила участь Гарда.

— Видеть тебя не могу,— бросила Соня.— Будь ты проклят!

Она подозвала свою лошадь, погладила влажную морду животного, как бы со стороны заметив, что рука дрожит.

— Соня, ты хочешь уехать и бросить меня?

Даже звук голоса Гинмара причинял ей боль. Он еще спрашивает! А какого ответа он ждет? «Ах, нет, ну что ты, я и дальше с удовольствием буду терпеть твои издевательства...»

Ни слова ни говОря, девушка вскочила в седло. Приглушенный удаляющийся стук копыт ставил последнюю точку в ее отношениях с этим безумным. Во всяком случае, в тот момент они оба так полагали.

* * *

Полежав какое-то время без единой мысли в голове, Гинмар попытался освободиться от веревок. Он встал на колени, выгнулся и перекинул связанные руки вперед, чуть не вывернув суставы. Негромко ругаясь, с помощью зубов справился, хотя и не сразу, с узлом на запястьях.

Лиара с холодным интересом следила за ним. Она немного отстала от своих врагов: лошадь подвернула ногу, и ей пришлось идти пешком. Так что драки Сони с Гинмаром она не видела, зато поняла, что они чего-то не поделили и расстались. Может быть, Соня опомнилась, поняла свою ошибку и... Хотя в таком случае она бы не ушла, оставив его в живых. Ладно. По одному Лиара справится с ними наверняка. Она плавно сняла с плеча маленький легкий лук и приладила стрелу к тетиве. Больше она не промахнется. Надо быть слепой, чтобы промазать по неподвижной цели, а Гинмар сейчас был идеальной мишенью — он стоял в полный рост, на открытом пространстве, опустив голову и замерев на месте.

Напряженно наблюдая за ним, Лиара была так поглощена своей задачей, что не заметила, как сама превратилась в дичь. Откуда ей было знать, что она заняла очень неудачную позицию возле норы росомахи. Разумеется, сами по себе голые слепые детеныши никакой опасности не представляли, а вот их возвратившаяся с охоты мать — другое дело. Почуяв человека, росомаха, голодная — в этот день охота не задалась — и яростная, напала на Лиару сзади. Девушка выронила лук, отчаянно крича от боли: когти и зубы зверя рвали ее тело, норовя добраться до горла.

Схватка не могла продлиться долго, учитывая, что, падая, Лиара умудрилась сломать ногу, словно была самым неловким и неповоротливым существом на свете. Видно, былая удача окончательно отвернулась от нее. Попытка выхватить нож также не увенчалась успехом — животное перекусило тонкое запястье девушки; жуткий хруст костей, треснувших, как щепка, в ужасной пасти, показался Лиаре оглушительным, а боль — невыразимой. Горящие голодом и злобой глаза зверя встретились с ее затравленным взглядом, и последнее, что ощутила девушка, было смрадное, тяжелое дыхание из раскрытой багровой пасти росомахи, полной огромных острых желтых зубов, готовых прикончить добычу.

* * *

Гинмар, услышав пронзительный женский крик, бросился на помощь. Ужасная мысль о том, что Соня могла стать чьей-то жертвой, обожгла его. Затем наступило мгновенное облегчение — он убедился в своей ошибке. Действуя стремительно и без раздумий, Гинмар нанес удар зверю в основание черепа, переломив росомахе хребет. Издыхающая тварь обмякла, а Лиара, с ног до головы залитая кровью, осталась лежать без чувств, как мертвая. Отрадная мысль, что это не Соня, сменилась тревогой за жизнь девушки, которую он, разумеется, узнал, тревогой и отчаянным желанием спасти ее. Гинмар поднял легкое, безвольно поникшее тело на руки и отнес к ручью, чтобы промыть глубокие раны, оставленные когтями и зубами. Стащив с девушки обрывки одежды, он принялся за дело. От холодной воды Лиара очнулась.

— Не бойся,— сказал Гинмар,— я не причиню тебе вреда.

Охотнице было сейчас не до мести. Зверь изрядно помял ее, и Лиара не вполне понимала, жива она или уже нет. Но уверенные прикосновения больших и удивительно нежных рук ее не пугали. Ничуть. От них шло тепло, и боль от ран отступала там, где пальцы Гинмара касались ее тела.

Он набрал воды в ладони и дал ей напиться, потом снял с себя куртку и завернул в нее вздрагивающее от холода и потери крови тело Лиары, такое миниатюрное и хрупкое, словно перед ним была не женщина, а подросток. Не говоря ни слова, развел огонь.

— Не понимаю,— хрипло вытолкнула слова Лиара,— ты убил Гарда, ты враг. Я пришла, чтобы убить тебя, отомстить, а ты помогаешь мне...

— Ты привыкла жить в мире, где есть только две краски — черная и белая. Враг — или друг. Жизнь — или смерть. А мир на самом деле такой пестрый, что в глазах рябит. В нем все не так просто. Не разговаривай, береги силы. Доверься мне.

Девушка пошевелилась и невольно вскрикнула, задев раздробленную зубами росомахи кисть. Но ей захотелось увидеть лицо сидящего к ней вполоборота человека. Прежней ненависти к нему у нее не было, как ни старалась Лиара воскресить в себе это чувство, столь долго безраздельно владевшее ею.

— Почему это я должна тебе доверять?

— Потому что больше некому. Насколько я понимаю, здесь никого нет, кроме нас.

Гинмар снова склонился к ней и взял на руки, как ребенка.

— Все будет хорошо. Я поделюсь с тобой силой. Я ведь маг и способен на это. Не отталкивай меня.

Уже знакомое Лиаре тепло, струившееся от его пальцев, теперь излучалось всем телом Гинмара, и боль не просто отступила — она исчезла; рваные раны затягивались сами собой, ее плоть и кожа восстанавливались. Но самым удивительным'было даже не это. Другое. То, что на месте зияющей раны в душе вырастало нечто невероятное. Если бы это состояние можно было с чем-то сравнивать, то, пожалуй, с ощущениями слепорожденного, который вдруг начал прозревать. Стараясь не потерять, не расплескать эту новую, совсем незнакомую Лиару, рождающуюся в ней, она глубоко вздохнула... и заснула, положив голову на грудь Гинмару.