Переночевали, что называется, каждый по-своему. Полночи меня просвещал в зельеварении магистр, вторую половину я потратил, запуская по очереди то «торпеды» то «копья», благо воды было озеро. Заглянул в глубины пропасти накопителя.

Дело стронулось, господа! Голубовато-серебряный огонь мерцал гораздо ярче! Нет, он не плескался на половинном уровне, но уже занимал около четверти объема. Привычно глянул в «карту». Что за черт? В той стороне, где расположился обоз ванессы, несколько красных огоньков окружили шесть бледно-зеленых. Первой же мыслью было: нападение бандитов. Разбудил парнишку и полушепотом объяснил ему причину побудки, отдал ему стоппер, объяснив, как пользоваться этим амулетом.

– Это и есть парабеллум?

– В какой-то мере… Слушайте меня внимательно. Я сейчас пойду выручать ванессу, а вы сидите здесь, стерегите наши вещи. Если кто-нибудь приблизится к вам, стреляйте. Убить его не убьете, но напугаете сильно. Главное, не выроните парабеллум после громкого хлопка. Когда я вернусь, то издали крикну имя вашей матери, во всех остальных стреляйте.

До лагеря соседей было метров сто пятьдесят, ночь звездная, идти просто так – это заведомо подставиться брошенному копью или ножу. Но маг я или не маг? Потянулся за стихиями, и вот окрестности затянул туман, что называется, хоть выколи глаза. Ориентируясь уже больше по «карте», подошел к обозу, послышались тревожно-возбужденные голоса бандитов. Кто-то укорял кого-то.

– Договаривались же: дали по голове, связали, их под куст, сами на телеги и ходу. Так нет, им сладкого захотелось, баб им подавай. Натешились? Чего теперь-то, куда ехать? Не видать даже ушей лошадиных. А утром вдруг кого по дороге понесет? Да не дай Матерь, завернут на водопой. Нас же на кол посадят прямо здесь. За слуг бы только каторга, а за ванессу кол в зад без разговоров.

Я находился примерно в десяти шагах от болтуна, передо мной сформировалась сосулька и беззвучно метнулась к красному огоньку. Говорящий всхлипнул и замолчал.

– Что скажешь, Фило? – кто-то решил продолжить беседу и тут же заткнулся, нанизанный на ледяное копье.

– А чего тут болтать-то? Ну туман, дак про… – договорить ему было не суждено.

– Фило! Ты чего замолчал? Выводи давай, староста чего тебе приказывал? Людей связать, обоз забрать, а вы чего натворили?

Подобравшись к говоруну с тылу, оглушил его ударом трости по голове. Последний, пятый, находился неподалеку, голоса не подавал, но сопение и женские всхлипы выдали его с головой. Пока старшие спорили, молодой разбойник пользовал одну из служанок. Еще один удар тростью отключил и этого любителя сладкого.

Тэк-с, вроде бы все, выключаем «туман» – липкая сырость мгновенно упала в траву – и что мы видим? А видим мы связанных слуг, растрепанных служанок и, слава Матери, связанную и с кляпом во рту ванессу Оллу. Подошел к ней, осторожно развязал путы, вынул грязную тряпку изо рта, успокаивая, проговорил:

– Все, все. Самое худшее позади. Возьмите себя в руки и командуйте своими людьми.

Какое там командование? Командирша, давясь слезами, пыталась рассказать мне, как ей страшно, просила никуда не уходить, и вообще, если можно, удочерить ее или, в крайнем случае, жениться на ней. Пришлось взять командование в свои руки.

– Девушки! Быстро развязали своих людей и оказали им первую помощь. На покойников не глядите, теперь они не страшны. «Живило» есть?

– Есть, ваша милость.

– Действуйте. – А сам подошел к оглушенным разбойникам и связал их покрепче, от греха подальше.

Пока происходили описываемые события, небо на востоке окрасилось золотом, предзнаменуя восход Матери.

Восход на этой планете вообще отдельная песня. Это у нас солнце, едва показавшись, через десять минут уже сверкает всем диском. Здесь все происходило медленней, само солнце крупнее и находилось чуть дальше, чем наше. У планеты было два спутника, один величиной с луну, другой поменьше. Не великий я астроном и не дошел еще до этого раздела в энциклопедии, но мне казалось, что второй спутник просто вращается на большем расстоянии от планеты. Назывались они Старший Брат и Младший Брат, но не о них речь.

Пришедшая в себя мужская часть обоза кинулась было с ответным приветом к связанным разбойникам, но наткнулись на мой рык:

– Ну-ка! Остыли быстро. Службу плохо несли, сами виноваты, что вас повязали. Как меня днем встретили? Строем и копьями! А чего ж ночью расслабились? Вот не будь меня, что бы делали? Живых разбойников не трогать, до города доведем и сдадим страже. Очень интересная деревенька где-то рядом есть, вот о ней они и расскажут. Мертвых оттащите ближе к дороге и оставьте, я думаю, найдется тот, кто о них позаботится. Сами быстро завтракайте, запрягайте лошадей и выезжайте на дорогу. На все про все даю вам час. Если по истечении этого времени не увижу обоз на дороге, уеду сам. Всего вам наилучшего, ванесса. Напоминаю: через час на дороге.

Род залез на дерево и оттуда наблюдал за происходящим. Увидев меня, он спрыгнул с ветки и спросил:

– Вы убили их всех?

– Нет, двоих взял в плен.

– А они убили кого-нибудь?

– Да что ж вы, баронет, такой кровожадный? Нет, не убили, но сильно напугали ванессу.

– Никогда не видел разбойников. Они, наверное, страшные?

– Обыкновенные люди, крестьяне, решившие легко разбогатеть. Они просто хотели увести обоз. Так, по крайней мере, они уверяют, но я им не верю. Были среди них явные убийцы, такие свидетелей не оставляют. Судя по тому, что я услышал, это не первый обоз, который они грабят, а значит, и не первые жертвы. Сдадим страже в городе, наверняка за их поимку получим награду, ее и прогуляем. Чего бы вы хотели, Род?

– Я хотел бы пару таких шпаг, как у вас.

– Хорошее желание, мальчик, и, может быть, когда-нибудь оно исполнится. Скажу только одно: я дважды сдавал экзамен на право владеть такой парой, только во второй раз мне это удалось. Но к делу. Первое: верните мне парабеллум; второе: быстро ставьте котелок с водой. Нет, костер зажигать не надо, я сварю мокко, а вы готовьте хлеб, сыр, сахар.

Через минуту мокко был уже заварен, я разлил его по чашкам:

– Привыкайте, Род, к этому напитку, у него большое будущее. Присматривайтесь, как я его завариваю, есть еще пара рецептов, я их вам покажу, будете девушек поить. Поверьте, после такого угощения будете ими зацелован и обласкан, это я по собственному опыту говорю.

Быстро перекусили, привели лошадей, оседлали, увязали торока и выехали на дорогу, следом тронулся обоз ванессы. За одной из телег бежали со связанными руками и привязанные к одной веревке разбойники. У молодого глаз светился от свежего синяка, а расцарапанное лицо говорило об издержках разбойничьего ремесла.

– Вот, смотрите, Род! Это разбойник вульгарис, то есть любитель, непрофессионал. Днем он пашет и сеет, а ночами ходит на промысел. Днем он на вид смешон, но ночью, когда у страха глаза велики, это чучело с дубиной в руке кажется страшным. Оно ведь не догадывается, что человека убить легко, надо только знать, куда стукнуть, но ему то неведомо. Вот и молотит он куда ни попадя, калеча жертву и увеличивая ее мучения. Слава Матери, эти любители, видно, отразбойничали.