Как справедливо заметил Залуцкий, из Москвы постоянно критиковали Зиновьева, однако дело было не в Григории Евсеевиче, а «в правильной пролетарской политике»[479]. «Мы (ленинградцы. – С.В.) сами великолепно знаем недостатки Зиновьева, – констатировал Залуцкий. – Но у него есть то громадное преимущество, что он связывает свою судьбу с пролетарской революцией. Он связан с рабочими массами. Но он один ничего не может сделать. Нужно, чтобы сплоченная пролетарская группа подняла свой голос»[480]. Судя по пометам на полученной копии заявления Леонова, Сталина особо заинтересовало последнее предложение[481].

«– Так что же Вы молчите? – уточнил Леонов. – В таком положении нужно кричать, нужно действовать.

– Это верно. Но попробуй-ка закричать, – сейчас пришибут. Эполеты мешают. Не того жалко, что эполеты снимут, но ведь очернят, подорвут доверие и потом скажут: “Из-за эполет дерется”. Надо осторожно. Нужно выждать момент. Надо учесть, поймут ли тебя в партии. Конечно, на съезде и следовало бы поставить этот вопрос, но это будет зависеть от соотношения сил»[482].

Забегая вперед, мы заметим, что Зиновьев поставил вопрос на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б), прекрасно зная, что соотношение сил, мягко говоря, не в его пользу. Не зря Залуцкий констатировал, что Григорий Евсеевич связал «свою судьбу с пролетарской революцией».

Залуцкий сравнил Сталина с Бебелем. Как Сталин занимал место в РКП(б) между Зиновьевым и Троцким, так Бебель в свое время занимал в германской социал-демократии центристскую позицию между левым революционным крылом и оппортунистами. По объяснению Петра Антоновича, «…оппортунистическое крыло Троцкого вызвало к жизни своего антипода – левое крыло. Оппортунисты были бы разбиты вдребезги, но Сталин ценит в них качество хороших работников и берет их под свою защиту. Это вызывает оппозицию и к Сталину, что в свою очередь толкает последнего в сторону оппортунистов. И хотя Сталин, как Бебель, в решающие моменты оказывает поддержку левому революционному крылу против оппортунистов, но конечные результаты его политики могут оказаться не более благоприятны, чем у Бебеля»[483].

По наблюдениям Леонова, «философия» Залуцкого «как будто» подкреплялась «авторитетом т. Зиновьева»: «Как передавали товарищи на первом собрании организованного под руководством Зиновьева в Ленинграде марксистско-ленинского кружка, т. Зиновьев во вступительном докладе говорил о[б] имевших место в ЦК разногласиях вокруг отдельных пунктов его последней статьи и останавливался на оценке внутрипартийного положения»[484].

Обо всем услышанном в Ленинграде Ф. Леонов написал первому секретарю Московского губернского комитета РКП(б) Николаю Угланову, который будет позднее горячим сторонником Правых. Угланов переслал полученное им письмо высшему большевистскому руководству.

В момент, когда товарищам по Политбюро удалось найти временный компромисс, 8 октября, Сталин, Каменев, Бухарин, Томский и Рыков приняли резолюцию, в соответствии с которой в частности сформировывалась комиссия в составе «Ворошилова, Шкирятова, Петровского, Кабакова, Лашевича, Сокольникова, Куйбышева, Комарова и Шверника для разбора вопроса, связанного с письмом т. Ф. Леонова, с последующим докладом комиссии в семерке»[485].

Председателем сформированной на основании решения фракционной «семерки» специальной комиссии ЦК и ЦКК РКП(б) стал по должности председателя ЦКК В.В. Куйбышев. Расследовав имевшиеся факты, 10 декабря «комиссия о письме т. Леонова», собравшаяся в составе членов Ворошилова, Кабакова, Комарова, Куйбышева, Лашевича, Петровского, Шверника и Шкирятова заслушала присутствовавших на заседании Залуцкого и Леонова и установила вину Залуцкого: «а) принимая во внимание заявление ленинградских товарищей, что после обнаруженных фактов работа т. Залуцкого на посту секретаря Сев[еро] – Западного бюро и Ленинградского губкома становится невозможной, признать целесообразным снятие т. Залуцкого с поста секретаря (единогласно); б) так как в письме и объяснениях т. Леонова, который, как это установила комиссия, несмотря на возможную в отдельных случаях неточность передачи разговора, в основном правильно изложил беседу с ним т. Залуцкого, содержатся указания на то, что оппозиционные по отношению к ЦК взгляды, высказанные в беседе т. Залуцким, равно как допущенные им в этой беседе дискредитация ЦК и извращенное изображение положения дел в партии имеют широкое распространение среди членов Ленинградской организации, считать целесообразным посылку в Ленинград подкомиссии для проверки этих обстоятельств (7 – за, 1 против (т. Лашевич)); в) однако, принимая во внимание просьбу ленинградских товарищей воздержаться в настоящий момент от посылки комиссии в Ленинград, так как, по их мнению, работа комиссии в Ленинграде осложнит и обострит и без того ненормальные отношения между Ленинградской организацией и ЦК, считать возможным ограничиться вызовом и опросом тех членов Ленинградской организации, на которых ссылается т. Леонов. Опрос поручить подкомиссии в составе тт. Куйбышева, Кабакова и Лашевича (6 – за, 1 – воздержался […] и 1 – против (т. Лашевич); г) поручить т. Куйбышеву пп. а, б и в сообщить семерке»[486].

«Семерка», а вслед за ней и ЦК РКП(б) высказались за снятие Петра Антоновича с работы в Ленинграде «ввиду ухудшившихся отношений у Залуцкого с ЦК по вине Залуцкого»[487], предложили избрать секретариат губкома в составе нескольких человек и рекомендовали на освободившийся пост одного из секретарей губкома Николая Михайловича Шверника, в то время занимавшего пост наркома РКИ РСФСР и члена Президиума ЦКК РКП(б). Кандидатуры других членов секретариата губкома было предложено выдвинуть ленинградским товарищам.

13 октября И.В. Сталин, основываясь на выводах «комиссии т. Куйбышева»[488], составил проект «Резолюции по докладу т. Куйбышева…», которым предусматривалось «вызванных из Ленинграда товарищей опросить и в интересах мира во фр[акции] поставить на этом точку», «предложить Бюро ЛК наметить кандидатов в Секретариат ЛК», «поручить Секретариату ЛК и т. Куйбышеву довести до сведения Бюро ЛК с участием членов губкома о смысле и мотивах снятия т. Залуцкого с поста секретаря ЛК и Севзапбюро»[489].

22 октября фракционная «семерка» приняла сразу три решения о руководстве Ленинградской организации РКП(б).

«Постановление семерки о т. Залуцком для Бюро ЛК

Ввиду ненормальных отношений между т. Залуцким и ЦК, сложившихся по вине т. Залуцкого, Бюро ЛК (с участием членом губкома) постановляет освободить т. Залуцкого от обязанности секретаря ЛК.

Постановление семерки о Секретариате ЦК и ЛК

Признать целесообразным введение в Секретариат ЦК РКП одного из членов или кандидатов ЦК из ленинградцев, причем вопрос о конкретной кандидатуре отложить, по предложению ленинградцев, до съезда РКП.

Признать целесообразным введение в Секретариат ЛК т. Шверника.

На пленуме губкома в сообщении Бюро ЛК о снятии т. Залуцкого не должна фигурировать болезнь т. Залуцкого как причина снятия. Бюро ЛК должно заявить губкому, что ввиду ухудшившихся отношений между т. Залуцким и ЦК, Бюро ЛК вместе с т. Залуцким признает, что т. Залуцкому нужно перейти на другую работу»[490].

В тот же день, 22 октября, ленинградские руководящие работники РКП(б) Григорий Еремеевич Евдокимов, Николай Павлович Комаров, Семен Семенович Лобов и Александр Сергеевич Куклин имели беседу со Сталиным о распределении обязанностей в секретариате Ленинградского комитета РКП(б). Швернику предполагалось предоставить работу в областной организации партии. На следующий день Сталин, переговорив по этому вопросу со Шверником, написал тем, с кем общался накануне (а также в копии самому Николаю Михайловичу) о том, что Шверник «… отнесся отрицательно к вопросу о предоставлении ему областной работы. Он сказал, что такое распределение работы может иметь своим основанием лишь недоверие