Сталин написал ленинградским товарищам:

«Так как дело это имеет немаловажное значение, считаю своим долгом подробно вас об этом информировать и высказать в связи с этим свои соображения:

1. Шверник понимает, что введение его в Секретариат ЛК имеет своей целью улучшение отношений между ЦК и ЛК. С Северо-Западной областью у ЦК не было конфликтов. Конфликты были лишь с ЛК. “Но если это так, – говорит Шверник, – то [мне] надо предоставить работу не в области, а главным образом, в Ленинградской организации”. Иначе его откомандирование в Секретариат ЛК теряет всякий смысл.

2. Откомандирование Шверника в Ленинград, с одной стороны, и включение ленинградца в Секретариат ЛК, с другой стороны, имеют своей задачей создание условий полного взаимного доверия. Но если “меня, – говорит Шверник, – хотят отшить от Ленинграда, то ни о каком доверии к моей работе не может быть и речи. Нельзя начинать совместную работу с выражения недоверия”.

По всем этим соображениям Шверник думает, что ему надо предоставить работу в Ленинградской организации.

Подумав хорошенько, я пришел к выводу, что Шверник, пожалуй, прав. Я думаю, что можно было бы устроить дело таким образом: Секретариат ЛК – как мы все согласны в этом – будет состоять из трех (Евдокимова, Комарова и Шверника), Секретариат же Севзапбюро можно было бы составить из этой тройки плюс, скажем, Москвина, который уже вошел в работу области, и, может быть, еще кого-либо из области с тем, однако, чтобы преобладание осталось в Секретариате области за ленинградцами; Евдокимов будет секретарем и ЛК, и области, его заместителями, или помощниками, по Ленинграду будут Комаров и Шверник, помощниками же по области будут Москвин и еще один областник, если вы найдете нужным включить пятого члена в Секретариат области. Я думаю, что такое разделение труда могло бы устроить и вас, и Шверника. Я говорил со Шверником по этому поводу. Он не возражает против такого разделения труда.

Очень просил бы вас согласиться с таким решением вопроса»[492].

Товарищи с генсеком согласились. 24 октября Л.З. Мехлис записал текст, который ему продиктовали по телефону Николай Павлович Комаров и Григорий Еремеевич Евдокимов: «1. Получили записку о составе Секретариата ЛК. 2. Вполне согласны с предложениями, изложенными в записке. 3. Просят Шверника приехать и надеются вполне договориться без всяких инцидентов»[493]. Текст был в тот же день передан Мехлисом Швернику.

Решения фракционной «семерки», принятые во время Октябрьского 1925 г. Пленума ЦК РКП(б) и после него, были проведены на заседании Политбюро 5 ноября 1925 г. Политбюро обсудило «Предложение Сталина и Молотова» и утвердило постановление Ленинградского губернского комитета РКП(б) об освобождении П.А. Залуцкого от обязанностей секретаря ЛК и о создании Секретариата ЛК в составе Г.Е. Евдокимова, Н.П. Комарова и Н.М. Шверника[494], причем сторонником Зиновьева был в этой тройке только Евдокимов. И.В. Сталин позднее не преминул заметить, что на заседании Политбюро присутствовали «ленинградские члены ЦК – Зиновьев, Евдокимов и другие»[495]. Следует заметить, что выбор Григория Еремеевича Евдокимова был исключительно удачен уже потому, что у него были ровные, товарищеские отношения даже с Томским, который на финальном этапе Профсоюзной дискуссии «отрастил зуб» на Зиновьева. По свидетельству Томского (1936), отношения с Евдокимовым у него долгое время оставались хорошими, «каких никогда не было ни с Зиновьевым, ни с Каменевым»[496]. По объяснению Михаила Павловича, «Евдокимов – старый рабочий, человек более простой, это меня больше сближало с ним»[497].

В любом случае снятие Залуцкого с обоих руководящих постов и «вбухивание» Зиновьеву Комарова со Шверником сопровождалось чудовищным скандалом в ЦК РКП(б), который стал «достоянием» большевистской партии и в целом и Ленинградской парторганизации в частности[498].

7 ноября 1925 г. на собрании актива Василеостровского района г. Ленинграда состоялась репетиционная спевка будущей Новой (Ленинградской) оппозиции. После того, как делегат от Иваново-Вознесенска выступил на разогреве публики с заявлениями об уклонах и обязательной победе Ленинграда, на сцене появились тяжеловесы: пока еще входивший в ЦК большевиков П.А. Залуцкий, Г.И. Сафаров, ходивший когда-то (очень недолго) в любимчиках у покойного («вечно живого») вождя мировой революции, и, наконец, лично Г.Е. Зиновьев, затянувший песню о бюрократах-перерожденцах из германской социал-демократии, а затем задавший риторический вопрос: «А у нас […] меньше или больше партийных бюрократов?»[499]

23 ноября в ЦК РКП(б) состоялось очередное узкое совещание, на котором в очередной раз обсуждался вопрос о Ленинграде – судя по всему, в отсутствие зиновьевцев. В этот день В.М. Молотов направил И.В. Сталину записку под грифом «только лично»: «Прийти к 3 часам в ЦК не могу, так как немного захворал (темп[ература] выше 37 градусов, заложило нос и горло и т. п.). Вот предложения, которые я на ближайшее время (до съезда) считаю нужным провести по отношению к Лен[ингра] ду: 1. При выборах Сев[еро] – Зап[адного] крайкома учесть, что секретарь С[еверо] – З[ападного] к[рай] к[ома] и ЛК должно быть не одно лицо, а разные лица. Всего вернее, что секр[етаре] м ЛК сейчас придется утвердить Евдокимова (в качестве временной демонстративной уступки Зиновьеву и его команде. – С.В.). Тогда секретарем С[еверо] – З[ападного] крайкома [следует избрать] т. Микояна (тогда пришлось бы [председателя Северокавказского крайисполкома Николая Борисовича] Эйсмонта пока оставить на Ростове. Вместо Микояна на Сев[ерный] Кавказ послать Кирова или меня. 2. В состав Секретариата С[еверо] – З[ападного] крайкома провести обязательно тт. Москвина и [Петра Ивановича] Струппе (в то время последний находился на ответственной партийной работе во Пскове. – С.В.). Вероятно, будут приняты меры в этом направлении. 3. На Ленингр[адской] конф[еренции] докладчиком ЦК назначить т. Калинина; на Сев[еро] – Зап[адную] конференцию – т. Зиновьева. Докладчиком ЦКК в Питер послать Куйбышева (а Яр[ославско]го в Москву). 4. На той и другой конференции обязать провести решение – поручение от конференции об исправлении недочетов работы ЛК (и, соотв[етственно], С[еверо] – З[ападного] к[рай] к[ома]) на основе решений О[рг]бюро ЦК. 5. Иметь в виду устройство узкого совещания (60–70) делегатов Лен[инград] ской конференции для объяснения снятия Залуцкого. Поэтому особенно важно поехать в Питер Куйбышеву (а не Яр[ославско]му). 6. Не послать ли редактором “Ленингр[адской] правды” т. Ярославского (переведя его на съезде в члены ЦК)? Или хотя бы Раскольникова? 7. Принять меры по линии командировок в Питер раб[отни]ков раз[лич] ных отраслей работы (проф-, хоз-, воен- и др.) для борьбы с односторонним освещением в отношении ЦК…»[500]

Решение о том, чтобы посты секретарей Ленинградского губкома и Северо-Западного краевого комитета более не совмещать, было фактически предопределено эпопеей со снятием П.А. Залуцкого. Почти все остальные предложения В.М. Молотова, направленные на аппаратное разрешение конфликта с зиновьевцами, И.В. Сталин и другие участники совещания «в ЦК» не приняли, поскольку были готовы к открытой борьбе. В записке Молотова о необходимости широкой дискуссии говорилось исключительно в заключительном пассаже цитируемой записки генсеку: «Теперь же писать и частично начать печатать (в “Б[ольшеви] ке”) статьи, разъясняющие ошибки Зин[овьева с его сочинением] “Лен[ин] изм”. Основная серьезная рецензия на нее (Бухарина) должна быть поскорее на руках, чтобы предварительно ее тщательно обсудить самим»[501]. 3 декабря 1925 г. Политбюро ЦК РКП(б)