* * *

— Кром побери! — выдохнул Конан, когда они выехали из леса и увидели город.

Здесь не было так темно, как в лесу, и они могли довольно хорошо разглядеть картину, открывшуюся перед ними. Даже сквозь дождь были видны мощные городские стены, окружающие довольно большое пространство. Над ними возвышались башни королевского дворца и нескольких храмов. Тут и там над стенами виднелись крыши домов и дворцов богатых горожан и аристократов.

— Что это? — Соланна указала на реку, которая текла мимо города.

— Пристань, — кратко ответил Конан.

— Это я вижу, — отрубила Соланна. — Я имею в виду вон там, на реке.

Киммериец подъехал ближе к девушке.

— Да, оттуда этого не было видно, — признал Конан, удивленно глядя на мрачное сооружение, высящееся на острове посередине реки.

Мощное четырехэтажное здание, сложенное из темного камня, возвышалось над рекой. Стены его, блестевшие от дождя, были еще выше, чем городские.

— Наверное, это крепость, защищающая город от нападения с реки, — сказал огромный киммериец, но на лице его было явное недоумение.

— Нет, — раздался в темноте за ними усталый детский голос, — это храм бога Кореддана, который мы ищем. Именно таким мне его описывал мой отец, который однажды побывал… — конец фразы заглушил всхлип, видимо, Оршану вспомнились его погибшие родители.

Соланна подъехала к скорчившейся в седле фигурке и погладила мальчика по плечу.

— Это так. Вернуть их ты уже не сможешь. Смирись с этим.

Оршан поднял к ней заплаканное лицо, на котором слезы смешивались с холодным осенним дождем.

— Я знаю, — шмыгнул он носом, — но только сейчас, когда я увидел эту крепость, я понял, что уже никогда их не увижу.

Девушка погладила его по щеке. Конан тронул своего коня в направлении города.

— Едем, — крикнул он, обернувшись через плечо, — стражники могут закрыть ворота. А мне сегодня не хочется спать под дождем и без еды.

Прищурив глаза, киммериец представил себе трактирную стойку, тепло, запах вкусной пищи и питья. Эти мечты были достаточно правдоподобны, потому что у него было достаточно денег, забранных в сокровищнице Сунт-Аграма. Непроизвольно он гнал коня все быстрее, пока наконец усталый конь не перешел на галоп. Оглянувшись, Конан увидел, что оба его спутника стараются не отстать от него.

Городские стены вырастали на глазах.

Узкая тропинка, по которой они выехали из леса, перешла в широкую наезженную, плохо замощенную дорогу. Копыта коней разбрызгивали воду и грязь из больших луж.

Оршану это так понравилось, что он от радости завизжал. Дорога шла вдоль городских стен, сворачивая к реке. Главные ворота города находились именно там.

Высокие сужающиеся кверху и растворяющиеся наружу ворота еще были открыты. Перед ними находился подъемный мост через глубокий ров, который соединялся с текущей рядом рекой. Настил моста был сооружен из толстых досок, которые поддерживали еще более мощные балки. Две массивные цепи тянулись к концу моста из двух маленьких бойниц городской стены.

— Зачем это? — показал на них Оршан.

— С помощью этих цепей весь мост может быть поднят перед кочевниками или другими врагами, — пояснил Конан, усмехнувшись над незнанием мальчика.

— И это возможно? — вытаращил глаза Оршан, недоверчиво разглядывая тяжелый мост.

— На свете возможно множество вещей, — улыбнулась Соланна, забыв про усталость.

Копыта конем застучали по настилу моста. Конан, натянув узду, придержал своего коня — из темного пространства в стене против них высунулись три пики.

Остановившись, Конан с интересом разглядывал необычную конструкцию ворот. Башня ворот имела в высоту три этажа. На площадке, устроенной на высоте половины башни, находились два лучника и две длинных, неприятно выглядящих стрелы были нацелены на приходящих. Из темноты за пиками показались старший воин и двое младших.

У старшего на голове был шлем с забралом, тело закрывал тяжелый непромокаемый плащ, на груди которого был вышит королевский герб. Двое младших воинов, державшихся сзади, были одеты так же.

— Что привело вас в такую непогоду в королевский город Прандару? — хриплым простуженным голосом прокричал солдат.

— Именно эта самая непогода, — ответил Конан. — Мы хотели бы отдохнуть перед тем, как двинуться дальше. Мечтаем о горячей еде.

— Нищих в город не пускаем! У нас своих хватает… — солдат раздраженно тряс своей пикой перед лицом Конана.

В глазах киммерийца блеснул гнев и он резко взмахнул рукой. Пика отлетела в сторону, сам солдат едва удержался на ногах. Конан набрал воздуха в грудь, чтобы как следует выдать несчастному стражнику, но тут в воздухе просвистел золотой и со звоном упал к ногам солдат.

— После службы выпейте за наше здоровье, — раздался в вечерних сумерках тихий голос Соланны.

Конан не привык, чтобы кто-то посторонний вмешивался в дела, которые его не касаются. Он круто обернулся к Солание, но тут заметил, что солдат, забыв про упавшую пику, старается очистить золотой от налипшей грязи.

Остальные две пики исчезли, как по мановению волшебной палочки, так же как и обе стрелы лучников. Киммериец только махнул рукой и въехал в ворота между почтительно расступившихся солдат.

Как только они проехали ворота, их окружил смрадный запах отбросов, валяющихся прямо посреди улицы. Даже дождь не сумел смыть их. Соланна наморщила нос, она привыкла к другим запахам. Конан направил коня ближе к домам, чтобы не ехать посредине улицы, куда стекались все нечистоты.

Он огляделся. Улица поднималась в гору. Они миновали несколько трактиров, которые Конану по какой-то причине не понравились. Киммериец ехал по обочине улицы, нагибаясь пол низко висящими вывесками лавок и магазинов. Дождь постепенно стихал и он скинул с себя капюшон, вытерев лицо рукой.

— Вот то, что надо, — произнес Конан, указывая на покачивающуюся вывеску, на которой ярко выделялся белый тигр.

Соскочив с коня, он попытался завести его на двор трактира и яростно пнул ногой створки тяжело открывающихся ворот. Гулкий удар заставил выбежать во двор прислужника, принявшего у путников коней.

Конан отвязал от седла два кожаных мешка и двинулся с ними прямо в зал. Через несколько мгновений за ним последовали Соланна и Оршан, который сгибался под тяжестью большого мешка, в котором были все его вещи.

В трактире никого, кроме трактирщика, не было. Высокий крупный мужчина стоял в дверях кухни. Выступающий живот его был опоясан кожаным фартуком. Руки его были уперты в бока, а из-под густых бровей на входящего Конана внимательно смотрели узкие черные глаза. Киммериец прямо от дверей швырнул свой груз на стол, стоящий рядом с открытом очагом. Намокшие мешки скользнули по столу, оставляя на нем мокрые следы.