Оглядевшись по сторонам, Конан должен был признать, что старик прав. Тем не менее взгляд его остановился на девушке, стоявшей за спиной старика и поддерживавшей его, чтобы он не упал с камня.

— Я мог бы взять ее с собой и продать как рабыню, — задумчиво сказал Конан, делая вид, что не замечает потрясенного взгляда Соланны.

Такой же потрясенный взгляд бросил на Конана и седовласый старик. Он обеими руками растрепал свои длинные волосы, потом, с трудом поднявшись, сделал несколько неуверенных шагов к Конану, который неподвижно сидел на другом камне, опираясь подбородком на рукоятку меча.

Старик упал на колени перед киммерийцем и взмолился:

— Не делай этого, господин. Это моя единственная дочь…

— Ну что ж, пусть посмотрит мир, — издевался Конан над стариком. — Может, ей понравится…

Девушка стояла на том же месте, где до этого сидел старик, и смотрела па Копана строптивыми глазами.

— Если бы ты попробовал сделать что-либо подобное, я бы убила сначала тебя, а потом себя, — отрезала она с бешенством.

Резко отвернувшись, она бросилась в дом, так что ее босые пятки замелькали в воздухе.

— Господин, не слушай ее. Это еще ребенок, — старик стоял на коленях перед Конаном, упираясь лбом в болотистую траву.

— Ну, ладно, — пробурчал Конан. — Не буду же я таскаться в такую даль с этой дикой кошкой. Оставь ее себе. Но следи за ней внимательней, чем за своими сыновьями.

* * *

Киммериец взглянул на реку и увидел, что женщины уже нашли затопленную лодку на дне реки и выбиваясь из сил тянут ее к берегу. Борта лодки постепенно поднимались из воды. Конан перестал обращать внимание на старика, встал и спустился на берег. Седовласый старец даже не заметил, что тот, кому он кланяется, уже не сидит на камне напротив него.

Конан вошел в воду, напрягая мышцы, вытащил лодку на болотистый берег, и, крепко ухватившись за борт, перевернул ее. Вода выплеснулась наружу с громким шумом.

Только теперь старик поднял голову и вытаращенными глазами смотрел на киммерийца, который как раз возвращал лодку в исходное состояние. Покончив с этим делом, Конан крикнул женщинам, все еще стоящим по пояс в воде:

— Что стоите? Вычерпывайте остатки воды. Не будем же мы ждать здесь несколько дней.

— Слушаемся, господин, — закивала головой старшая из женщин и стала выбираться на берег.

Ее длинное платье тянулось за ней по воде, образуя что-то вроде шлейфа. Вторая женщина, подойдя к лодке с другой стороны, помогла Конану выровнять ее на берегу. Старшая женщина, вернувшись с глиняной миской, покрытой блестящей глазурью, с трудом влезла в лодку и с помощью этой посудины принялась вычерпывать из лодки остатки воды.

Киммериец снова поднялся на берег и, похлопав своего коня по шее, взглянул снизу вверх на Соланну.

— Поплывешь первая, за тобой мальчишка, а потом я. Так будет безопасней.

— Ничего не стоит опасаться, — возразила Соланна. — Они получили свое. И если ты будешь на нашей стороне, ясно, что ничего не может случиться…

Конан широко улыбнулся:

— Так думаешь только ты. Случиться же может все, что угодно. И сделаем так, как я сказал.

Хлынул ливень. Конан, укутанный в тяжелый плащ, приподнял капюшон, не лающий каплям дождя попасть в глаза. Въехав на невысокий пригорок, он пытался увидеть город. Тяжелые тучи нависали низко над головой, приближая горизонт. Огромный киммериец взглянул налево, где на расхлябанной дороге остановились кони его спутников. Девушка и мальчик сидели в седлах, пригнувшись к гривам коней. Видно было, что они выбились из сил. Конан еще утром заметил, с каким трудом они садились на лошадей. Оршан задремал в седле, как только кони остановились. Соланна обеими руками держалась за луку седла, давая передохнуть затекшей спине. Конан усмехнулся.

— Я вас с собой не звал, — пробурчал он, отряхивая капли дождя с капюшона.

Он тронул своего могучего коня и съехал с холма.

— Едем дальше. Пока ничего не видно.

Соланна, устало кивнув, медленным движением тронула коня за ним. Цокот копыт разбудил Оршана. Он удивленно поднял голову и взглянул вокруг заспанными глазами. Порыв ветра бросил ему в лицо, недостаточно закрытое капюшоном зеленого плаща, пригоршню холодной воды. Он отряхнулся, как пес, только что вылезший из реки.

— Уже утро? — вскрикнул он.

— Нет, — покачал головой Конан. — Но скоро будет вечер. Сегодня будем ехать, пока не доберемся до города…

— И потом отдохнем, — блаженно выдохнул Оршан.

— Если твой дядя примет тебя к себе, то да, — кивнул Конан.

Оршан, испуганно вытаращив глаза, недоверчиво посмотрел на киммерийца:

— А что, он может отказаться принять меня к себе?

Соланна рассмеялась:

— Видно, что ты жил в деревне. Да он может просто продать тебя в рабство…

Оршан съежился в седле и было видно, что ему хочется стать как можно меньше, а если бы это было возможно и вообще исчезнуть. Но по крайней мере страх окончательно разбудил его. Конан пустил своего коня мелкой рысью, два другие последовали за ним. Грязь чавкала под копытами животных, ветер усиливался. Дорога спускалась вниз.

Конан с надеждой вглядывался вперед. Они приближались к лесу.

Дорога исчезала в густой стене хвойных деревьев, как в пещере. Конан усмехнулся. Несмотря на закалку и привычку не обращать внимания на превратности погоды, ему было приятно предвкушать, что дождь перестанет лить прямо на голову.

Деревья сомкнулись вокруг них, как охрана. Стволы уходили высоко вверх, так что здесь было значительно темнее, чем на равнине. Дорога петляла между огромными деревьями, не давая путникам возможности отдохнуть и расслабиться. Конан все время ехал впереди, заставляя своих спутников не отставать от него.

«Если бы принц поехал с нами, мы ехали бы еще медленнее», — подумал киммериец.

Темнело так быстро, что уже почти не было видно дороги.

— Может, залезем куда-нибудь и переночуем здесь? — услышал Конан за собой тихий голос Соланны.

Он покачал головой. Потом, сообразив, что его жест в темноте не может быть замечен, повернулся к девушке:

— Еще немного проедем. По-моему, уже недалеко, — подбодрил он ее, увидев, как ее симпатичное лицо побледнело и осунулось от усталости.

— Но здесь нет дождя, — возразила она. Конан вытер мокрое лицо и сказал:

— Доедем до края леса и если не увидим города, останемся здесь, в сухом месте. Но пока едем дальше. И поглядывай на мальчишку, как бы он не потерялся.

Дальше они ехали молча.