* * *

Стемнело быстро. За оставшееся до заката время немцы успели прочесать едва треть речного архипелага, и, разведчиков, затаившихся в прибрежном кустарнике одного из небольших островков, они пока не обнаружили.

Судя по тому, как оперативно противник восстановил речной заслон, моя демонстрация прорыва ни к чему хорошему не привела — господин майор мне не поверил. Скорее, наоборот — окончательно убедился, что никуда мы из кольца оцепления не делись.

Время у меня было, и я внимательно следил с помощью спутников за перемещениями немецких войск. Пехота, перекрывшая нам отход по суше, осталась на месте, как и заслоны выше и ниже по течению, но за спинами солдат оцепления происходили какие-то неприятные перемещения артиллерии и восьмидесятимиллиметровых минометов. Похоже, мой оппонент не верил в то, что ему удалось перекрыть все лазейки, и заранее готовился к тому, что нам каким-то образом удастся прорваться.

Понятно, что на перекрытие всех направлений нашего возможного отхода понадобилось бы слишком много сил и средств, но немецкий майор, видимо, не сомневался в том, какой путь мы выберем. Признаться, я и сам считал, что единственный приемлемый вариант — каким-либо образом преодолеть заслон из «штурмботов» и зениток и уходить вплавь вниз по реке. Теперь я в этом сильно сомневался. Ближе к обоим берегам Днепра выдвигались все новые минометные батареи, а на позициях немецких гаубиц артиллеристы разворачивали орудия, явно готовясь стрелять по реке ниже заслона. Замысел противника был предельно ясен. Если заслон будет прорван, река на протяжении многих сотен метров превратится в филиал ада, и никакие диверсанты, будь они хоть десять раз крутыми пловцами, не смогут в ней выжить.

С наступлением темноты на берегах Днепра вспыхнули прожекторы. Их лучи носились над водой, подолгу захватывая даже мелкие ветки и прочий мусор. Над заслоном то и дело повисали «люстры» осветительных мин. В общем, все шло к тому, что немцы нашли себе весьма увлекательное занятие на всю предстоящую ночь.

Минут через пятнадцать, проведенных в наблюдениях за методичными приготовлениями противника, я пришел к выводу, что река, как путь отхода, для нас потеряна. Но был для нас и некий плюс в этой тщательной подготовке и уверенности немецкого майора в правильности своих выводов — любое нападение на заслон неизбежно повлечет за собой срабатывание этого заранее взведенного механизма, и дальше противник будет действовать по понятному и предсказуемому сценарию.

Я пока не знал, как это использовать, но кое-какие мысли в моем мозгу, подобно кусочкам мозаики уже начинали складываться в некую картину, которая могла помочь нам отсюда выбраться.

Для того чтобы незаметно добраться до острова, где укрывались разведчики, мне понадобилось чуть меньше получаса. Пытаться кричать ночной птицей я не стал — немцы сейчас были в таком взвинченном состоянии, что и в ответ на такой мирный звук с их стороны мог прилететь десяток мин. Я просто бросил на берег один из заранее припасенных камешков, а потом, дождавшись удобного момента, тихо выбрался из воды сам.

— Ты зачем вернулся? — мрачно спросил Щеглов. — Тебе что было приказано, младший лейтенант? Если прорвешься через заслон — уходи.

— Я не прорвался, товарищ капитан, — тихо ответил я, — захватил зенитку, изрядно проредил заслон, а потом хотел уйти по реке, но немцы стали бить из минометов. Ниже по течению возник сплошной ковер взрывов — под водой не уйти, а если вынырнуть — зенитки с противоположного берега в клочья порвут. Пришлось возвращаться, прикрываясь дымом от горящих «штурмботов» и барахтающимися в реке немцами.

— Стрельбу и взрывы мы слышали, — немного успокоился капитан. — Ну, раз ничего не вышло, значит, возвращаемся к изначальному плану.

— Есть еще один вариант, товарищ командир.

— Слушаю, — устало отозвался Щеглов. Каким бы героем-разведчиком он ни был, но погибать на этих островах ни ему, ни сержантам очень не хотелось.

— Прежде чем поднять весь этот шум с зениткой, я провел небольшую разведку. Там по берегу кустарник тянется на несколько сотен метров, ну а возможности моего слуха и зрения вы все и так неплохо знаете.

Самое интересное, что я почти не врал. Разведку я действительно провел — спутниковую.

— Так вот, в трех сотнях метров от заслона, снаружи кольца оцепления, находится небольшой полевой узел связи. Пятеро солдат и унтер при рации и телефоне. Все это богатство очень слабо охраняется — немцы считают, что сидят в блиндаже в тылу, и бояться им нечего.

— И что нам это дает?

— Связь!

— Ты хочешь вызвать помощь? — удивился Щеглов, — Да тут и десантная дивизия не справится…

— Не нужна дивизия, товарищ капитан, — я усмехнулся, но, наверное, Щеглов в темноте этого не увидел. — Нужен подполковник Цайтиуни и его гаубицы.

— Заслон?

— Не только. Несколько снарядов, как бы случайно, должны прилететь на западный берег и расчистить нам путь. По реке нам уйти не дадут — немцы ждут от нас именно этого и наверняка хорошо подготовились, а вот берега они считают перекрытыми надежно…

Мы спорили еще около получаса. Разведчики не понимали, почему я так уверен, что полк Цайтиуни все еще здесь, а не передислоцирован куда-нибудь в другую армию. Почему я считаю, что тяжелые гаубицы смогут быстро выйти на позиции и открыть огонь? Почему, наконец, я думаю, что сумею вновь преодолеть заслон, захватить радиоузел, разобраться с немецкой рацией и успеть все это сделать к оговоренному сроку?

Я их прекрасно понимал — ни полковник, ни сержанты не знали того, что мне было отлично видно со спутников. Сразу, как стемнело, артполк РГК выдвинулся на позиции на левом фланге Кременчугского плацдарма и изготовился к стрельбе. Ждали они, видимо, только приказа и координат цели, которые должна была доставить авиаразведка. А все остальное… Не собирался я лезть в этот немецкий радиоузел. Зачем? Спутники и так отлично справятся с передачей людям подполковника Цайтиуни установочных данных для стрельбы, но ведь должен же я был что-то сказать товарищам, особенно после столь эпического прокола с рацией.

* * *

Командир артиллерийского полка РГК вновь находился не в лучшем расположении духа. Всю последнюю неделю воевали они как-то неправильно. Не следует орудиям такого калибра лезть настолько близко к передовой. Это сошло им с рук пару дней назад, когда висели низкие облака, из которых то и дело срывался дождь, а то и ливень, но сейчас, когда небо очистилось, медленные и неповоротливые колонны артполка могли более-менее спокойно двигаться только в темноте.

На позицию они вышли, и даже технических потерь удалось избежать