И догадавшись, какие дела были у Нечаевой.

— Добрый, Павел Филиппович, — смущенно начала девушка.

— Давно приехали?

— Сегодня вечером. Почти час назад.

Она подошла ко мне, остановилась напротив:

— Отец сказал, чем может закончится это разбирательство.

В голосе девушки прозвучала едва слышная тревога. И я пожал плечами:

— Чему быть, тому не миновать.

— Мининых больше, — нервно заметила Нечаева.

— Правила дуэлей обязывают сражаться равным количеством бойцов, — успокоил я девушку, и поспешно добавил. — К тому же, разбирательство может закончиться мирно.

— Я очень на это надеюсь, — едва слышно прошептала Нечаева и ее ресницы дрогнули.

— Давайте не будем о грустном, — сменил я тему. — Лучше посмотрите, как здесь красиво.

Я указал на озеро и заходящее солнце, которое уже подожгло верхушки деревьев. И Арина Родионовна впервые подняла взгляд и взглянула на озеро.

— Идемте.

Я протянул ей руку, и мы направились к месту, где я еще недавно любовался озером и закатом.

Мы молча просидели у воды до тех пор, пока солнце полностью не скрылось за деревьями. В какой-то момент я почувствовал, как девушка едва заметно дрожит и прижимается ко мне. Снял пиджак и накинул ей на плечи, услышав в ответ едва слышное «спасибо». И лишь когда над озером начали сгущаться настоящие загородные сумерки, а в траве начали стрекотать сверчки, я обернулся к спутнице:

— Нам пора. Думаю, ваш отец вас уже обыскался.

— Папа знает, что на территории резиденции гостям не грозит опасность, — ответила Нечаева.

— Он уже принимал участие в Императорской охоте?

— Я думаю, в этом мероприятии успели принять участие все члены старых семей, — произнесла девушка. — Но это только мои догадки. Вы же знаете, что об охоте нельзя рассказывать.

— Знаю. И я был бы вынужден никогда не говорить вам обо всем.

— Это оказалось бы для вас сложным? — осведомилась она с наигранной беспечностью.

— Не хочу от вас что-то скрывать, — честно признался я и мне показалось, что мой ответ пришелся моей спутнице по душе.

Я встал на ноги, протянул девушке руку, помогая ей подняться с травы. Нечаева взялась за мою ладонь, легко встала на ноги и одернула подол сарафана.

— Идемте? — уточнил я и продолжил. — Хоть вы и говорите, что здесь безопасно, я все же провожу вас до дома.

Девушка не стала отказываться. И мы направились по тропинке.

— Все-таки здесь очень красиво, — вздохнул я, и Нечаева кивнула:

— Очень. Особенно после Петрограда. Если бы не повод, по которому все собрались здесь…

Я не стал отвечать. Просто взглянул на Арину Родионовну, которая шла рядом. И сменил тему разговора:

— Как вам незапланированный отпуск?

Девушка неопределенно пожала плечами:

— Готовлюсь к новому учебному году. Составляю дневник. Говорят, по некоторым предметам можно получить оценку заочно, если работаешь по профилю.

— Надеюсь, с началом учебного года вам не придется увольняться. В этом случае нам будет очень вас не хватать.

Девушка замялась, словно что-то обдумывая. И у меня в душе зародились нехорошие ощущения, но Арина Родионовна все же кивнула:

— Я уже вряд ли смогу бросить ваш офис, Павел Филиппович.

Я улыбнулся:

— Спасибо.

Спутница взглянула на меня, но быстро отвела взгляд и я не понял, какая эмоция отразилась на ее лице.

Мы подошли к воротам одного из домов в окнах которого горел свет. Очевидно, здесь и останавливалась семья Нечаевых.

— Мы почти соседи, — отметил я и указал на стоявший в отдалении дом.

— Я знаю, — ответила Нечаева.

Повисло неловкое молчание, а затем я тихо произнес:

— До завтра, Арина Родионовна.

Девушка кивнула:

— До завтра, — потупив взгляд, пробормотала она.

Нечаева развернулась, открыла дверь и исчезла в сумраке. Я же постоял еще немного, всматриваясь в удаляющийся силуэт, а затем направился к дому.

* * *

— Павел, у нас гости.

Голос бабушки прозвучал, едва только я открыл дверь. Я остановился на пороге, раздумывая, что же это могут быть за гости, как из гостиной послышался знакомый женский смех. Тяжело вздохнул, догадываясь, кто же прибыл на вечерние посиделки.

Первой мыслью было немедленно покинуть дом и заночевать у того самого озера. Но я подавил это желание, пусть и с трудом. И направился в гостиную.

Догадка оправдалась. За столом комнаты собралась вся семья. Бабушка, мачеха, отец и та самая гостья. Все пили чай и о чем-то переговаривались и смеялись. Но едва я появился на пороге, как все разговоры смолкли, и взоры сидевших за столом уставились на меня.

— Добрый вечер, — выдавил из себя я, оглядывая собравшихся, и мысленно жалея, что все-таки не решился бежать в лес.

— А вот и Павел Филиппович, — с улыбкой произнесла Софья Яковлевна. — Проходи, присаживайся. Елена Анатольевна тебя уже заждалась.

Заседание

Княжна казалась эффектной даже в дорожном костюме, состоящим из кожаной курточки, белой блузки и широких брюк. Она умудрилась выглядеть так, словно пришла на один из процессов. Волосы были подняты в пучок и несколько локонов ненароком выскользнули из-под шпилек, чтобы обрамить породистое лицо. Но я знал цену этой случайности. Не раз видел, как бабушка с ловкостью кошки вытаскивала нужные пряди из прически и потом подкручивала их, создавая волну. Однажды я спросил, зачем ей нужна эта нарочитая небрежность. В ответ бабушка засмеялась и сообщила:

— Только на параде надо смотреться безупречно. А женщине иногда нужно показать мужчине, как она может выглядеть после того, как особое обстоятельство растреплет ей волосы.

— Обстоятельство? — переспросил тогда я.

— Они самые. Вырастешь и поймешь, о чем я говорю, — загадочно улыбнулась мне княгиня и вернулась к своему отражению.

И сейчас я понял. Елена выглядела немного растрепанной, верхние пуговицы на вороте блузки оказались расстегнуты ровно для того, чтобы был виден кулон, который лежал в ложбинке ее груди. На щеках девушки горел румянец, который не имел ничего общего с натуральным. Уж слишком он был безупречен. Как и помада на ее губах. И тушь на и без того длинных ресницах

— Добрый вечер, Елена Анатольевна, — произнес я, и девушка широко улыбнулась.

— Добрый, Павел Филиппович.

Она сделала глоток чая и поставила чашку на стол.

Рядом с Филиппом Петровичем сидела его супруга. Я видел ее не так часто, как того требовали приличия.