На этой оптимистической ноте, Иван, тебе пора вставать!

До университета добрался подозрительно быстро, толи пора отпусков, толи нежелание работать в целом повлияли на полное отсутствие машин на дороге. И понял, что кафедру-то открыть некому. Ключи были у Кориной, Аполлонова и заведующего. Решил идти прямиком в морг, так сказать, проведать пациентов, сделать утренний обход. А хорошие ж они у меня, тихие, не требуют ничего, нет толпы снующих родственников, желающих справиться о ходе лечения.

На каталке возле окна мирно почивал Харон, мелодично посапывая в такт скрипучим колесикам.

— Подъем! — скомандовал я, — время работать, дорогой!

Он неспешно потянулся и приоткрыл один глаз:

— Василич, а чего это Вы в такую рань? Еще даже никого не привозили…

— Дорогой, вот сделай моей душе приятое, иди умойся, а то у меня ощущение, что я общаюсь с говорящей собакой. Ты себя в зеркало давно видел? И было бы неплохо, если бы ты переоделся. Я все понимаю, но твой халат и брюки ну просто очень грязные. А ты ж все-таки, как говорят маркетологи, лицо морга!

— Да че Вы с утра так, никакая я не собака, ну так, — он принюхался, — попахиваю конечно псиной, но не больше чем обычно!

— Ступай, Харон, не гневи меня, а то уволю и пойдешь обратно приезжих на лодочке катать.

— Че-то Вы злой какой-то, Василич, чи с бабой своей поругались? — он прошипел сквозь зубы, думая, что я не услышу.

— Ты не рассуждай, друг мой ситный, приводи себя в порядок и к работе. А ее у нас будет предостаточно.

И понесла к нам река Стикс новые души. Сегодня вскрытий было даже больше, чем обычно, но случаи все больше неинтересные и с врачебной точки зрения примитивные. К 12 я закончил с первой партией и был готов подняться на кафедру. Лёня, кстати, так и не появился в нашей скорбной обители. Странно! А когда вошел в кабинет, увидел сразу Якова Михалыча, и очень обеспокоенного.

— Ну вот, сбежала наша девочка, уже сегодня и работу не вышла, — убивался он.

Я чуть себя по лбу не стукнул:

— Алену… Корина заболела, простыла на днях, меня предупредила. Простите, замотался с утра и забыл совсем передать!

— Ваня, ну что ж ты так. А то я ей звоню, а она трубку не берет! Думал, что потеряли ее. И чего это она именно тебе сказала, а не мне позвонила. Не понятно!

— Так я ж ее в последнее время грузил задачами, вот и позвонила первому, знает же, что я ответственный!

— Угу, — Яков Михалыч посмотрел на меня скептически, — хорошая ж девка, навела мне порядок в документации, все классифицировала. Будем без нее как без рук! Долго она болеть собралась?

— Ну по моим ощущениям — до конца недели точно! Простуда в острой стадии с высокой температурой и сопутствующими симптомами. Но я ее предупредил, чтобы официальный больничный брала.

— Ты говоришь, как ее лечащий врач, — завкафедры прищурился, — смотри, как тебе доверяет. Может еще подружитесь и будет толк.

А мы, Яков Михалыч, уже и подружились и не раз, но не буду ж озвучивать завкафедры подробности своей личной жизни.

— А что с Аполлоновым твоим происходит? Написал заявление на перевод в институт имени Пирогова. Психи его бьют что ли?

— С Лёней я поговорю! И там видно будет. Не хотелось бы его терять. Ценный кадр!

— Иван Василич, наведи порядок, пожалуйста, что бы я не волновался, то я ж — человек пожилой и впечатлительный.

— Будет сделано! — я театрально приосанился и пошел обратно на рабочее место. Сейчас придут студенты для практики и нужно будет им показать всю красоту человеческого «внутреннего» мира.

Набрал Лёню, ассистент мне сейчас не помешает, и так уже медсестер пришлось напрячь, а тут они на вес золота, не больница же.

Он долго не отвечал:

— Чего тебе, Страхов? — я услышал в трубке вместо приветствия.

— Аполлонов, не дури, что ты, как обиженный ребенок, да и мне ассистент нужен сейчас!

— Не хочу с тобой работать, Василич!

— Ты, блин, что в детском саду — хочу, не хочу! Чтоб через 5 минут был в морге! Нечего сопли распускать и характер свой показывать. Это работа, а все личное мы оставим за скобками. Ты меня слышишь?

— Ну и козел ты!

— Я уже это слышал и ни раз, и даже отчасти согласен, жду!

И ровно через пять минут он явился.

— Чего не переоделся? — удивился я.

— Я ж тебе сказал, не буду с тобой работать.

— Ну, что ты, как истеричка, себя ведешь, Аполлонов! Ты ж профессионал…

— Страхов, ты меня не обзывай, то и я ж могу!

— Леонид, я тебя уговаривать не намерен, вперед и с песней, переодевайся!

Тот опустил голову, но все-таки пошел.

Студенты, вернее преимущественно студентки, уже расселись в амфитеатре. И мы начали нашу лекцию –демонстрацию. Леня исправно помогал и даже немного комментировал, но ко мне ни разу не обратился. После всего мы стояли мыли руки, и я наконец-то решился завязать разговор:

— Лёнь, давай поговорим.

— Не о чем мне с тобой Страхов говорить, я уже возле речки все сказал.

— Это вот совсем не разговор был, все на эмоциях больше.

— Ну, вот ты такой простой, — Лёня остановился, — а как я должен был, сразу иконку достать и вас благословить?

— В твоем благословении, Аполлонов, — я сказал очень жестко, — мы не нуждаемся.

— Узнаю Вас, Иван Василич, — горько усмехнулся, — как это Вы с таким-то характером Аленушку покорили?

— Сам удивляюсь! Лёнь, ну ты…

— А что я? Ты прекрасно все видел, что она мне нравится и так…

— Понимаю, но я не отбивал ее. Так вот все сложилось!

— Ой, шел-шел и вдруг случайно влюбился в девушку друга?

— Да не была она твоей девушкой… Не фантазируй!

Аполлонов задумался:

— А вот ты прав! Это я так хотел сильно… Но это не означает, что мне легче. Ты ее терпеть не мог. Что случилось?

— А хрен его знает! — я улыбнулся, — наваждение. Думал пройдет, а затянуло!

— Блин, та ты, Страхов, даже не понимаешь, что происходит? Еще скажи, что надеешься на длительные отношения и жениться надумал!

— 100%!

Лёня заметно удивился:

— Ух ты, ну и поворот, сам повелитель ада действительно что-то почувствовал? Видно зацепила тебя Аленка, — примирительно поднял руки, — тут я уже сдаюсь. Я вот дальше совместного отдыха и не думал пока.

— Я ж тебе говорил, что она тебе не подходит!

— Но, как оказалось, подходит тебе!

— Сука-любовь! Лёнь, не переводись, раны затянутся, а карьеру себе испортишь. Нам же так работается хорошо?