жить с тобой, Вейлор, — сказала я жёстко. — У нас были короткие отношения, они закончились.

Он отрицательно покачал головой и внезапно достал из нагрудного кармана пиджака сложенный вчетверо лист. Смутное предчувствие меня не обмануло. Это был сделанный мною рисунок — портрет самого Вейлора. Глаза у него получились как настоящие…

— Помнишь? — спросил он.

— Помню, — пришлось кашлянуть. — Из сумочки во флаере выпал.

— А что здесь нарисовано?

«Ты», — чуть не ляпнула я.

— Горы, озёра, вид из твоего окна, — тщательно вспомнила враньё я.

Супруг кивнул.

— Коралловые озера, да?

— Разумеется.

— Небо чистое, без облаков? Солнечный день был?

— Конечно.

— А лавочку у причала ты рисовала?

— Разумеется.

— Габи, у озёр, которые видно из окна моей квартиры, нет никаких причалов.

Я прикусила язык. Вейлор тем временем с нажимом провёл рукой вдоль моего позвоночника и слегка коснулся основания хвоста. Вопиюще вульгарный жест для цварга, но я молчала, так как он меня только что поймал на откровенном вранье.

— Мне так понравились те сладкие эмоции, которые ты испытала, посмотрев на рисунок, что я повесил его на кухне. Представляешь, каково было моё изумление, когда заскочивший для подписания договора Давид брякнул что-то вроде «не замечал за тобой раньше такой степени самолюбования».

Я фыркнула в шею мужа, внезапно представив себе его лицо в тот момент.

— Ты рисовала меня, Габи, и ты определённо ко мне испытываешь очень тёплые чувства, хотя тщательно это пытаешься скрыть, — проникновенно сказал Вейлор. — Так что да, я рассчитываю, что ты вернёшься ко мне обратно.

— В качестве кого?! — возмутилась я. — Учти, я планировала подать на развод с тобой через три-четыре месяца.

— Тебе откажут.

— Почему это?! Я же… — я напряглась, вспоминая формулировку, по которым АУЦ давал развод своим мужчинам с чистокровными женщинами моей расы, — алчная, злая, расчётливая стерва, которая спит и видит, чтобы обобрать тебя до последней нитки. — Неофициальное название, конечно, но в инфосети встречалось часто. — И ты обещал, что развод тоже дашь легко.

— Увы, — Вейлор неожиданно легко пожал плечами, — с недавних пор фамилия «де Бьён» стала на территории Серебряного Дома ругательной. Меня только сегодня предупредили, что больше не будут рассматривать ни одной моей официальной заявки, так как госпожа де Бьён злоупотребляет гражданскими правами.

— То есть нас не разведут?!

— Не разведут, — ответил Вейлор, смеясь, и, клянусь, в его турмалиновых глазах плясали дьявольские огоньки. — Как там сказала одна барышня? «Категорически настаиваю на пробном сексе до брака?» Что ж, я категорически настаиваю на регулярном сексе в то время, что ты числишься моей женой, Габи. Должна же у меня быть хоть какая-то компенсация за поруганную фамилию.

Эпилог

Габриэлла де Бьён вернулась на Цварг и подала прошение о разводе из принципа. Даже надавила на супруга, чтобы тот подписал заявление — всё-таки у нас был договор, — но канцелярия Аппарата Управления сослалась на высокую загруженность и… отказала в прошении.

— Приходите через три года, там, может быть, мы будем свободнее, — нагло заявил ей уже знакомый секретарь.

Полыхая негодованием, Габриэлла вернулась домой и высказала супругу всё, что думает о надменных и заносчивых цваргах, а также что на Эльтоне по одной только заявке гражданки её бы развели немедленно… Слово за слово спор о политическом и законодательном устройстве двух совершенно разных Миров перетёк в спальню, а там уже Габриэлла и забыла, почему вернулась домой такой недовольной.

А утро началось с работы на новом месте и старых знакомых. Если Персиваль нейтрально отнёсся к тому, что госпожи де Бьён какое-то время не было на планете и вот она вернулась, то Давид разыграл сцену с сердечным приступом. Он в очередной раз попытался образумить друга детства, что нельзя столько времени проводить с одной и той же женщиной, тем более, если она всего лишь фиктивная супруга.

Габриэлла вначале хотела многое высказать Давиду, но поразмыслив и вспомнив о провале в отношениях с неизвестной цваргиней, сдержалась. Ко всему наедине бизнес-партнёр Вейлора неожиданно проявил куда как большее уважение, чем при первой встрече, и даже скомкано поблагодарил за то, что эльтонийка нашла «крыс»:

— И да, я прошу прощения, что ты оказалась втянутой в ту историю с Тобиасом и Темиром. Наверно мне всё-таки следовало говорить с Вейлором наедине, и тогда бы ничего не случилось… Зато нет худа без добра, и тех козлов поймали. Всё благодаря тебе. До тебя определить источник утечки информации не получалось.

По речи и постоянно дёргающемуся хвосту было видно, что Давид впервые извиняется перед женщиной. Дальше — больше: Габи аккуратно расспросила Вейлора, что всё-таки случилось с бывшими двумя сотрудниками, и выяснила, что Давид лично взялся за это дело и засадил негодяев в тюрьму. Доказать приставания было очень сложно, камер в зоне отдыха офиса фирмы не имелось, зато вместе с вещественным доказательством — найденным блокнотиком — Тобиаса и Темира лишили свободы на несколько лет за коммерческий шпионаж.

Время шло, госпожа де Бьён плотно обосновалась на Цварге, и это заставило сотрудников консалтинговой фирмы задуматься. Если на корпоративе все подумали, что Вейлор женился на Габриэлле ради статуса — как-никак, красотка-эльтонийка — вариант получше, чем отсутствие жены, — то за первые же месяцы работы Габи в компании все уже не знали, куда деваться от столь энергичной особы. Габриэлла проявила такую деловую хватку, какой цварги точно не ожидали от женщины.

По фирме поползли различные слухи: кто-то сделал предположение, что уважаемый Вейлор де Бьён пожертвовал собой ради бизнеса, чтобы сманить редкого высококлассного профессионала в сфере маркетинга; кто-то выражался мягче и считал, что на самом деле Габриэлла — предприниматель, которая приобрела часть акций компании — и именно поэтому так радеет за успех фирмы.

Давид подозрительно щурился, присматривался к Габи, внимательно наблюдал за всеми изменениями, но молчал. В конце концов, он сам был совладельцем фирмы и прекрасно видел, что девушка лишь увеличивает оборот компании.

Деятельная эльтонийка умудрялась быть везде, перепроверять проекты, требовать переделать материалы и исследования, где сотрудники явно работали не в полную силу. Там, где раньше «прокатывало», вдруг появились требования о высоких стандартах; там, где раньше визуальная составляющая играла не такую большую роль, ведь директор ранее не обращал на эти мелочи внимания, маркетологи теперь потели до хвостов и резонаторов. Разумеется,