вынул какой-то странный предмет из кармана, внешне похожий на часы на цепочке. Застежка щелкнула, и крышка часов поднялась. Человек покрутил колёсико, каким обычно заводятся часы. Спустя секунду, в замкнутом затхлом пространстве сарая потянуло сквозняком, а воздух словно сделался плотнее и гуще. Ещё через мгновение человек исчез вместе с карманными часами, будто его и не было.

Глава 35. Гордость собой, легкая грусть и потеря важного

Аня осторожно вошла в сумрак полуподвального помещения, в котором находились дворницкая и комната с инструментом. И на этот раз ей повезло: дворника не было, поэтому она как можно скорее юркнула в крохотный чуланчик с инвентарем. Захлопнув за собой дверь, отдышалась. Сердце колотилось от страха быть обнаруженной. Как же некстати повстречала Гнездилова. Что он забыл здесь? Кого выслеживал? Понял ли, что она нервничает? Обычно сыщики имеют на это дело какой-то особый нюх. И чувствуют, когда дело нечисто. Но теперь уже это неважно, подумала девушка. Еще минутка и она окажется совсем в другом времени, вернется домой. Пойдет завтра на свой третий, заключительный день конференции и забудет все, что с ней приключилось как удивительный сон. Хотя… Аня была уверена, что-что, а уж этого она никогда не забудет. Наверное, это останется самой большой ее тайной на свете, которую никому не сможет рассказать.

Отчего-то ничуть не волнуясь, Аня достала из сумочки кольцо, надела на безымянный палец левой руки и, выдохнув, провернуло то по часовой стрелке. Воздух стал гуще, плотнее, а в чулане запахло пылью и старым домом. Аня, придерживая юбки, тихонечко отворила двери и высунула нос из чулана. Так и есть! Передняя особняка на Галерной. Сработало! Аня вышла в переднюю и прислушалась.

— Эй, есть кто живой? — Позвала.

Где-то в глубине дома, наверное, все-таки в районе кухни она услышала голоса. Они что-то живо обсуждали, но на звук ее голоса вдруг смолкли. Секунду стояла тишина, а потом Аня услышала крик радости Аси.

— Вернулась! Вы слышите? Ура!

Аня прошла из передней в коридор и тут на нее налетела счастливая Аська.

— Аня! Ура! Ты вернулась! — Схватила ее розоволосая девушка и начала обнимать. — Все уже отчаялись. Мы думали, все пропало. Ежеминутно нишу проверяли. Где же ты была?

— Асенька, душа моя, ты замучила ее вопросами. Отпусти и тогда она все расскажет. — Подал голос Порфирий Георгиевич. Он, а вместе с ним и Иван, стоял чуть поодаль и улыбался радостно. — Ну, здравствуйте, Аннушка!

— Я все расскажу, дай только разуться. Здравствуйте! — Не смогла сдержать улыбки Аня. Скинула свои ботинки из кожи тонкой выделки, сняла намокший салоп и пошла в сторону кухни.

Асе не терпелось услышать рассказ, но Аня начала с главного. Первым делом она поведала, где спрятано письмо. Все ахнули, что ожидали клада совсем в другом месте. Порфирий Георгиевич, хлопнув себя по лбу, согласился, что камин был не лучшей идеей для хранения.

— Старый я пень! — Сокрушался он. — Как я мог так просчитаться с каминной нишей? И как хорошо, душа моя, что вы догадались перепрятать шкатулку. Но подождите, расскажите, как вам удалось ее вернуть обратно.

И Аня рассказала все по порядку. Как проходила собеседование, как пришлось представиться племянницей концертмейстера, как ее пытались ограбить прямо на улице, как убегала от полиции и ушибла ногу. Они сидели на кухне и Аня, прямо в своем костюме из прошлого пила травяной чай из большой кружки. И рассказывала, рассказывала. Умолчала она лишь о ночном столкновении с Николаем в кабинете. Слишком это волновало ее кровь, слишком было личное.

Ася периодически хваталась за сердце от рассказа, задавала кучу вопросов, вставала и садилась, выдавая свое волнение.

— Представляете, что со мной сделалось, когда Дарья внесла шкатулку в столовую? — Спросила Аня и сама же себе ответила. — Я думала, что провалила всю миссию, но потом поняла, что все к лучшему. Если бы я ушла, а трубочист нашел спрятанное в тот же день, мы бы никогда не узнали, куда она делась.

— Да! Это верно! — Задумчиво произнес Порфирий Георгиевич. — Аннушка, вы говорите, что с Николаем был другой офицер. Как думаете, он мог о чем-либо догадаться?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Но он довольно надоедлив.

Она вдруг почувствовала усталость. А еще стало грустно: рассказывая все, что с ней приключилось, как будто говорила о своем сне, например, или о фантастическом фильме. Так это было далеко от реальности, которая ее сейчас окружала — обветшалого особняка, пережившего революцию, блокаду, коммуналку, всей этой современно мебели и утвари. Она слишком хорошо помнила, как прекрасен был дом сто лет назад и как уютно в нем жилось. Какое счастье, что ей довелось прикоснуться к той эпохе!

— Пожалуй, пора переодеваться. — Заметила Аня. Сейчас она снимет наряд, расплетет волосы, завяжет их в тугой хвост, облачится в джинсы и футболку. Закинет свой рюкзак на плечо и отправится дальше, жить своей жизнью менеджера по продажам одной московской конторы и страстного любителя истории, особенно периода правления императора Александра Третьего.

— Да-да, я тебе помогу. — Согласилась Ася. — Но сначала посмотрим, на месте ли письмо.

Все отправились в кабинет. Иван принес какой-то инструмент, осторожно вынул кусок паркета и заглянул в щель, подсвечивая темноту и вековую пыль фонариком.

— Есть! Тут он. — С облегчением сказал детина. Нагнулся, пошарил рукой под полом и достал постаревший деревянный кофр.

Аня поразилась изменениям, которые с ним произошли. Всего лишь два часа назад она спрятала новенький карандашный коробочек, а сейчас он пыльный, дерево ссохлось, металлические петельки на нем поржавели.

Иван подал коробку Порфирию Георгиевичу и тот осторожно взял ее в руки, словно хрустальную вазу.

— Завтра пойду в комиссию. Сам отнесу. А то они половину дома разрушат, пока отыщут письмо. — Решил концертмейстер. — Пусть изучают.

С чувством выполненного долга и легкой грустью Аня отправилась в «свою» комнату переодеваться. Она поняла, что в прошлом это была комната кухарки и Глаши. Поэтому лепнина на потолке простенькая, а окна во двор. Да и находилась она прямо рядом с кухней.

— Мне бы в душ и переодеться. Поможешь расстегнуть пуговицы? — Попросила Аня розоволосую Асю.

— Конечно. Тут же