Апрашке. Надобно бы проверить. И девица, говорят, с ними была.

— Снова террористы? — Озабоченно уточнил Николай. — Давно не слышно об них было вестей.

— Да кто ж их разберёт без допроса, без расследования. — Сыщик откинулся на спинку стула и задумчиво постучал костяшками пальцев по поверхности стола. — Осведомители доносят, что видят периодически то на рынке, то на квартирках конспиративных. С прошлого года носа не казали, а сейчас опять. — Гнездилов снова задумался на минуту, а потом будто опомнился. — А ты чего пришёл-то?

— Пришёл извиниться. — Повторил причину своего прихода граф. — Вспылил я, Александр Сергеевич.

— Так это — пустое, — нарочито небрежно ответил Гнездилов. — На друзей разве ж обижаются?!

Они пожали друг другу руки, а у Николая словно камень с души упал. Не любил он ссориться ни с кем, кроме разве ж одного случая, но о нем сейчас и думать не хотелось.

В кабинет вошёл секретарь и поставил на стол две кружки с дымящимся чаем.

— Чай, ваше благородие. — Оповестил секретарь.

— Я бы и от обеда не отказался. — Отозвался вдруг повеселевший Ильинский. — Я сегодня завтрака лишился и голоден, как волк.

— Кто же лишил нашего бравого офицера пропитания? — Усмехнулся Гнездилов.

— Сам дурак, — рассмеялся Николя.

— А ты самокритичен, друг мой. Тогда предлагаю ехать в трактир, если у тебя срочных дел не имеется. Там и расскажешь заодно, какая муха укусила тебя за губу. И не говори мне, что это случайность. Ни в жизнь не поверю.

Гнездилов говорил шутя, так что ничего не оставалось, как последовать с ним к выходу. Спорить не хотелось. Может, обойдётся, решил Ильинский, и в процессе обеда сыщик потеряет интерес к столь незначительному факту. Рассказывать о сцене в кабинете у Николая не было никакого желания.

Глава 37. Суета сует

Санкт-Петербург, наши дни.

— Ты сошла с ума! — Качала головой Ася. — Ты только вернулась, никак нельзя идти туда снова.

— Это почему же? — Не унималась Аня.

Она уже полчаса ходила по комнате в одной сорочке и рассуждала вслух, как вернуться в прошлое, чтобы найти потерянную вещь. — Разве кольцо не выдержит?

— Да причём тут кольцо? — Ася начинала злиться и это было очень необычно. — Кольцо-то выдержит. Тебе туда нельзя. Ты сказала, что Гнездилов следил за тобой, а значит, на выходе тебя может ожидать всё, что угодно.

— Например, что? — Кипятилась Аня. — Кому сдалась заштатная гувернантка?

— Зря ты недооцениваешь этого сыщика, Аня. — Розоволосая качала головой. — Он что-то подозревает и поэтому будет караулить. Если не он, так его прихвостни. Именно поэтому, черт возьми, мы с дядей крайне редко ходили на ту сторону.

— Кстати, он сказал, что видел Порфирия Георгиевича на Рождественской вчера. — Вдруг вспомнила Аня.

Казалось, Ася даже застонала.

— Ну вот, видишь! Никак нельзя назад идти.

— Асенька, милая, я не могу оставить там крестик, пойми. Это подарок отца! Он пропал 7 лет назад. И это единственная вещь, которая осталась у меня от него. Пойми, я не могу его там оставить! — Аня умоляюще смотрела на девушку.

— Надо выждать какое-то время.

— Это абсурдно, понимаешь. Если я вернусь сегодня, никто не заподозрит подвоха, а если приду туда через неделю или месяц? Ну, сама подумай.

Аня была права. Если уж идти, то только сегодня, пока ничего не заподозрили.

— Портал может схлопнуться, пойми! Время на исходе. — Аргументировала Ася.

— Я успею. — Заверила ее девушка. — Во сколько там луна становится убывающей?

— В 21.37. — Обречённо сказала Ася.

— Ну вот, смотри как замечательно выходит! — Воодушевленно вещала Аня. — Спектакль начнётся в 8. Я отсижу первый акт, а в антракте скажу, что мне дурно, возьму извозчика и уеду.

— Это очень рискованно. А если ты застрянешь там?

— Да что со мной станется? — Шутила Аня. — Всё сложится как надо. Сегодня же я вернулась. Она готова была прямо сейчас облачиться в одежду гувернантки и отправиться назад. Но Ася убедила, что для полноты картины нужно будет привезти вещи. И если идти в театр, то нужно подобрать платье. На всё это требовалось время. Аня с Асей решали, как быть, и сидели бы так ещё долго, покуда в дверь не постучали.

— Кто там? — Отозвалась барменша,

— Девушки, вы скоро? — Осторожно поинтересовался из-за двери Порфирий Георгиевич. — Ушли переодеваться и пропали.

— Аня хочет идти назад. — Поведала розоволосая, отворяя дверь в коридор. Там прямо у входа застыли концертмейстер и Иван.

— Сдурела? — Подал голос Иван из-за спины Порфирия Георгиевича.

Аня вспыхнула. Комментариев от Иванов-дураков ей только не хватало.

— Иван, прошу вас, — обернувшись, сделал замечание детине концертмейстер. И посмотрел на Аню. — Это категорически невозможно, душа моя.

— Вот и я ей говорю. Но она же упёрлась. — Поддакивала дядюшке Ася.

— Да поймите же вы, Порфирий Георгиевич, нет никакой опасности. Даже самой малюсенькой. Я вернусь на Галерную с вещами, отыщу в кабинете свой крестик, поеду со всеми в театр, а после первого акта в антракте уеду. Скажусь больной и отправлюсь в дворницкую. Все будут в театре и Гнездилов тоже, его пригласила Натали, так что он ничего не сможет мне сделать, уверяю вас.

Порфирий Георгиевич с сомнением качал головой.

— Ася права, может случиться всё что угодно, а времени остаётся катастрофически мало. Я не могу вас удерживать насильно, но этот очень рискованно.

— Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, — напомнила Аня старый афоризм. — Простите, это моя оплошность, я потеряла там памятную вещь, но я не могу оставить ее. Это подарок отца. — С жаром говорила Аня.

И Порфирий Георгиевич будто бы проникся. В мудрых его глазах промелькнуло понимание и сочувствие.

— Я понимаю тебя. И именно поэтому не удерживаю. Если вещь дорога, как единственная память, её непременно нужно отыскать.

Ася фыркнула и отошла.

— Не понимаю я этого. Ни одна вещь не стоит человеческой жизни.

— Я пойду с тобой. — Вдруг заявил старший Терепов. — Оденусь возницей и буду катать