Кавалли попросил, чтобы Ал Калабрезе ещё раз доложил, как он распределил обязанности среди своего персонала. Ал, который уже трижды делал это на последних заседаниях, старался не выказывать своего раздражения:

— Двенадцать шофёров, шесть мотоциклистов, — пробубнил он. — Четверо из них бывшие копы или военные полицейские, и все они уже работали со мной раньше. Но поскольку никому из них не надо входить в Национальный архив, им сказано лишь, что они участвуют в съёмке фильма. Только те, кто работает непосредственно с Джино Сартори, посвящены в наш истинный замысел.

— Достаточно ли хорошо они знают, что им делать, когда они окажутся возле архива?

— Можешь не сомневаться, — ответил Ал. — Вчера мы отрабатывали это по меньшей мере раз пять, сначала по карте в моем офисе, затем приехали сюда во второй половине дня и прошли весь маршрут пешком. Они едут по Пенсильвания-авеню со скоростью десять миль в час, пока их снимают на плёнку. На пересечении с 7-й улицей резко сворачивают вправо и исчезают из поля зрения участников киносъёмки, не говоря уже о полиции. Затем ещё раз поворачивают направо и останавливаются у служебного входа в Национальный архив. Анжело, Долларовый Билл, Дебби, вы и антитеррористическая группа выходите из своих машин и сопровождаете актёра в здание, где вас встречает Колдер Маршалл.

— Как только ваша делегация входит в здание, машины отъезжают от входа, поворачивают направо на 7-ю улицу, затем ещё раз направо на Конститьюшн-авеню и ещё раз направо на 14-ю улицу и возвращаются на то место, откуда начиналась киносъёмка. К тому времени Джонни будет готов к повторной съёмке. По твоему сигналу о том, что Декларация независимости подменена, он немедленно начинает снимать второй дубль, отличающийся лишь тем, что на этот раз мы забираем тринадцать оперативников, которых высадили возле Национального архива.

— И если все идёт по плану, с Декларацией в том числе, — сказал Кавалли. — то что дальше? — спросил он, желая убедиться, что ничего не изменилось со времени их последнего заседания в Нью-Йорке.

— Лимузины покидают Вашингтон, следуя шестью отдельными маршрутами, — продолжил Ал. — Три из них возвращаются в столицу во второй половине дня, предварительно сменив номерные знаки. Два других продолжают следовать в Нью-Йорк, а шестой движется в направлении, известном лишь тебе. Он везёт Декларацию.

— Если все пройдёт так гладко, Ал, ты не даром получишь свои деньги. Но гладко не будет, и вот тогда мы посмотрим, чего ты стоишь. — Он кивнул, и Ал, схватив кружку кофе, вернулся к своим людям.

Кавалли посмотрел на часы: 7.22. Подняв взгляд, он увидел, что к нему направляется красный, как рак, Джонни. «Слава Богу, — подумал Кавалли, — что я не работаю в Голливуде».

— У меня проблемы с одним из копов, который говорит, что я не могу установить осветительное оборудование на тротуаре до 9.30. Это значит, что я смогу начать съёмку не раньше десяти, а если у меня будет всего сорок пять минут до начала…

— Успокойся, Джонни, — сказал Кавалли и, сверившись со списком персонала, стал всматриваться в толпу подручных, высыпавшую на мостовую с Фридом-плаза, пока не отыскал в ней нужного человека.

— Видишь того высокого с седыми волосами, что пытается охмурить Дебби? — сказал он, показывая пальцем.

— Да, — ответил Джонни.

— Это Том Ньюболт, бывший заместитель начальника окружного управления полиции, а теперь консультант по безопасности. Мы наняли его на сегодня. Так что иди и скажи ему, что у тебя за проблема, а там посмотрим, стоит ли он тех пяти тысяч долларов, что содрала с меня его фирма.

Кавалли улыбнулся, когда Джонни рванул в сторону Ньюболта.

Анжело стоял над бесчувственным телом. Он наклонился, схватил Долларового Билла за плечи и стал яростно трясти. Маленький ирландец храпел, как старый трактор, и не хотел возвращаться к жизни. Анжело наклонился ещё ниже и обнаружил, что от Билла разит так, как будто он всю ночь провёл на местной пивоварне.

Анжело понял, что ему не следовало оставлять Билла прошлым вечером даже на одну секунду. Если он вовремя не доставит ублюдка в архив, Кавалли убьёт их обоих. Он знал даже, кто выполнит эту работу и каким способом. Он продолжал трясти Билла, но глаза его упорно оставались закрытыми.

В восемь часов раздался сигнал клаксона, и съёмочная группа отправилась завтракать.

— Тридцать минут. Требования профсоюза, — пояснил Джонни, встретив раздражённый взгляд Кавалли. Киношники окружили стоявший на проезжей части трейлер — ещё одно дорогое удовольствие, — из которого им подавали яйца, ветчину, булочки. Кавалли вынужден был признать, что толпе, собравшейся за полицейским ограждением, и прохожим на мостовой даже в голову не придёт усомниться в том, что перед ними съёмочная группа, готовящаяся приступить к своей работе.

Во время вынужденного перерыва Кавалли решил лично убедиться в том, что машины, свернувшие на 7-ю улицу, действительно не будут видны участникам съёмки, оставшимся на Пенсильвания-авеню.

Он быстро зашагал прочь от киношной неразберихи и, дойдя до угла 7-й улицы, повернул направо. И словно оказался в другом мире, где люди совершенно не подозревали о том, что творилось всего в полумиле отсюда, и где все было, как в любой обычный вашингтонский вторник. Он с удовлетворением отметил Энди Борзелло, сидевшего на автобусной остановке неподалёку от служебного входа в Национальный архив и читавшего «Вашингтон пост».

К тому времени когда Кавалли вернулся, киношники уже потянулись назад и приступали к последним приготовлениям: никто не хотел быть ответственным за повторный прогон.

Толпа за ограждением росла с каждой минутой, и полиции приходилось без конца объяснять, что будет сниматься фильм, но не раньше чем через пару часов. Некоторые уходили, разочарованные этой информацией, но вместо них тут же появлялись другие.

Зазвонил сотовый телефон Кавалли. Нажав кнопку, он услышал бруклинский говор отца. Председатель был осторожен и спросил только, есть ли проблемы.

— Есть, — признался Тони, — но не такие, которых бы мы не предвидели или не могли бы разрешить.

— Не забывай, операция должна быть отменена, если тебя не удовлетворит ответ на твой девятичасовой звонок. В любом случае ему нельзя возвращаться в Белый дом. — Связь прекратилась. Кавалли знал, что отец прав в обоих случаях.

Часы показывали 8.43, и Кавалли подошёл к Джонни:

— Я схожу в «Уиллард», но не собираюсь задерживаться там надолго, так что просто следи, чтобы все шло своим чередом. Кстати, я вижу, ты установил своё оборудование на тротуаре.

— А как же, — сказал Джонни. — Стоило Ньюболту поговорить с тем копом, как он даже помог нам перетащить туда всю эту чертовщину.

Кавалли улыбнулся и зашагал в сторону Национального театра по пути в отель «Уиллард». Навстречу ему попался Джино Сартори.

— Джино, — сказал Кавалли, останавливаясь перед бывшим морским пехотинцем. — Твои люди готовы?