– Да это же легко, как семечко в землю кинуть! – огрызнулась я. – Эйна, мы тут принесли тебе почти труп. Перепиши ему мозг за полчасика, чтобы он расхотел умирать! Вы серьезно? Вы хоть представляете, какой это требует подготовки? Я должна минимум месяц наблюдать за его поведением, побывать у него дома, опросить его друзей-знакомых-родственников, прочитать все его записи о походах к психологам. И только потом пытаться лезть ему в мозг с такими серьезными претензиями! А у меня ничего из этого нет! Вы хотя бы снимок головы додумались сделать? Может, он вообще сумасшедший и на него не действует гипноз!

Шифр завозился, доставая снимок из своей огромной зеленой толстовки, делавшей его похожим на черепаху.

– Свет включите, – потребовала я.

В кабинете, как и во всем доме, не считая зимнего сада, были витражные окна. Они не пропускали внутрь достаточно света, но зато делали это место прекрасным убежищем для меня.

Свет пошел включать Алик – он знал мое логово лучше остальных, потому что часто тут убирался. Я подняла снимок к роскошной позолоченной люстре с бордовыми плафонами и постаралась разглядеть, нет ли в мозгу Финарда патологий, типичных для начала деменции.

– Медики ничего не нашли, – аккуратно подсказал Стрела, вставая.

Я и сама видела, что все вроде бы в порядке, но особого облегчения это не принесло. Я была на взводе и очень зла. Парни решили поскорее сбежать от греха подальше.

– Я пока сделаю тебе какао! – пообещал Алик, закрывая дверь.

– Будешь должен мне пять дней отпуска! – вспылила я, бросая в него снимок.

И при этом я имела в виду, разумеется, не мой, а его отпуск. Алик расплачивался со мной своим временем: например, я заставляла его ходить со мной по магазинам, добывать нужную информацию и мстить обидевшим меня человечкам – словом, изображать моего парня. В реальности соблазнить Маску без гипноза я бы ни за что не смогла: мы дружили с детства, и у нас были чисто братско-сестринские отношения. Наверное, именно поэтому мне так нравилось им манипулировать. В дни расплаты Алик становился моей игрушкой и исполнял все капризы. Он ненавидел это, но вынужден был подчиняться, если хотел продолжать получать мою помощь.

Но вот дверь за ним закрылась, и я осталась наедине с лежащим на кушетке Топольски. Булки маковые, ну как вообще можно было придумать, что мне понравится это бледное привидение? В каком таком кошмаре?

Если честно, я морально не готова была увидеть его прямо сейчас, после того как столько о нем думала. Мне хотелось сбежать. Почему-то страшно было оставаться с Финардом наедине, в такой интимной обстановке. Как будто это могло что-то во мне изменить из-за слов Киана.

От этой идиотской мысли я рассмеялась. Мои чувства всегда были под контролем. Я не позволила себе влюбиться даже в Алика, который возглавлял список главных красавчиков Тизоя, где на почетном втором месте находилось пещерное божество, а на третьем – батюшка Эвкали.

Я не поддалась чарам ни одного симпатичного парня, проявлявшего или не проявлявшего ко мне интерес. Я расковыряла личности всех на первый взгляд идеальных мужчин и добралась до их гнилой душонки. И мне ничего не стоило сделать то же самое с Топольски прямо сейчас. Тем более у меня был пунктик на токсичных типов. После опыта мамули я тщательно ограждала себя от любых личностей, отношений и чувств, способных мне навредить, и отрастила толстенный защитный панцирь, в котором слову «любовь» не было места.

Финард еще не проснулся, так что я получила возможность внимательно его рассмотреть и убедиться, что он абсолютно не в моем вкусе. Мне не нравилось в нем все. От вздыбленных белых волос, когда-то, видимо, уложенных гелем или воском, а теперь торчащих во все стороны, темных кругов под запавшими глазами, острых скул и подбородка и слишком пухлой нижней губы, до тонких запястий, на которых были видны выпирающие косточки, таких же тощих ног и всего остального, не закрытого пальто. Я разглядела даже уродливый розовый шрам под его левым глазом. Сначала думала, что к коже что-то приклеилось, но когда провела пальцем, то поняла, что это рубец. От прикосновения Финард поморщился и открыл глаза, испугав меня. Они были какого-то сложного цвета, который я разглядеть не смогла. Кажется, светло-коричневые. Или миндально-зеленые. Или даже серые.

Финард лежал на кушетке и молча таращился на меня. Наконец его бледные губы разомкнулись, и он прошептал:

– Б-богиня? Это ты?

Я закатила глаза. Похоже, он решил, что ему снится один из тех самых снов.

– Что, увидел предмет своих тайных желаний?

Финард оглядел себя и стал судорожно кутаться в пальто, бормоча:

– Я не отдам тебе мое тело! Не отдам!

– Да кем ты себя возомнил?! – вспыхнула я, включая таланик. – Думаешь, меня привлекают тощие кузнечики вроде тебя? Живо уснул!

Для гипноза мне не нужно было считать до десяти и размахивать под носом у клиента медальоном на цепочке. Не нужно было даже пальцами щелкать. Финард закатил глаза и обессиленно рухнул на кушетку.

– Что за жалкое зрелище, – выдохнула я, ощущая между тем, как вспыхнули мои щеки. – Даже думать не хочу о том, какая мерзость у тебя внутри.

С другой стороны, это было мне только на руку. Я готова была потрудиться, чтобы никогда больше не вспоминать идиотскую шутку Камелии.

* * *

Когда я, наконец, вышла из кабинета в гостиную, пошатываясь и держась за голову, парни сидели на диванах, слева от двери, пили кто кофе, кто чай, кто сок и тихо общались.

Я плюхнулась на ближайшую софу, и Шифр сразу протянул мне бутылочку с антидотом. Было дико странно осознавать, что его создатель прямо сейчас дрых на кушетке в кабинете за моей спиной.

Алик поставил на чистый стол передо мной какао, укрыл меня пледом, сел рядом и стал делать массаж ступней, всем своим видом изображая послушного раба. Стрела держал свой болтливый рот на замке и даже не крутил пальцами, зная, что меня это сейчас будет раздражать. Шифр ничего не писал – по той же причине.

Пару минут я молча пила какао, глядя на узоры витражных окон и считая столбики перил лестницы из розового мрамора, ведущей на второй этаж, с удивлением отмечая, что вообще-то у меня в гостиной очень даже просторно. А еще тут пахло свежестью. Все вещи были куда-то убраны, и взору открылось темно-красное ковровое покрытие, музыкальная система у стены, под которую я давно уже не репетировала, потому