— Золотце, дай-ка мне ещё обезболивающего, — тихо и с придыханием говорит промысловик.

Но медсестра не торопится исполнять его просьбу, она стоит в нерешительности рядом, но ничего не предпринимает, а потом говорит:

— Ещё часа не прошло…

— Да? Не прошло? А уже ломает, — произносит Савченко.

— Я спрошу у врача сейчас, — заканчивает разговор Агафья и быстрым шагом покидает палату. И едва она закрыла за собой дверь, Олег говорит прапорщику:

— Ты за свою службу не волнуйся, твоё место от тебя никуда не денется, будешь ты в новой роте взводным, — и пока Аким не нашёлся, что сказать, Савченко продолжает: — Аким, мне больше некого попросить, нет у меня в знакомых других честных людей. Остальные меня обворуют.

Вот эту вот мысль: «Аким, мне больше некого попросить, у меня в знакомых нет больше честных людей…» Савченко вбил прапорщику в голову, словно гвоздь. И, может быть, простой казак и болотный рыбак не был человеком большого ума, но тут и ему хватило сообразительности понять, что этот ловкач с жёлтым лицом, на котором нет ни единого волоска, все эти слова произносит, чтобы у него не было возможности отказаться. Ну как тут откажешься: раненый старый товарищ просит тебя об одолжении, надеется на тебя, как на единственного честного человека в своём окружении, да ещё и вещицу такую для тебя ценную где-то раздобыл… Аким всё это понимал и уже не надеялся отвертеться от этой непростой и, судя по всему, опасной затеи, но всё-таки попытался:

— А откуда ты знаешь, что меня будут в полку ждать, пока я буду по болотам мотаться?

— Говорю тебе, об этом не волнуйся, — уверенно, а на взгляд Акима, может быть, даже слишком, отвечает ему Савченко. — Будут тебя в новой роте ждать. Ты просто зайди в полк и скажи, что согласен взвод принять, и всё, считай, что он за тобой. А ты езжай спокойно за моим барахлишком.

Тут в палату вернулась медсестра и сразу сказала:

— Доктор сказал вам другое болеутоляющее ввести.

— «Нефопам»? — просипел Савченко. — Он плохо мне помогает.

— Да, «нефопам», придётся два часа потерпеть, — Агафья подошла к устройству, что возвышалось над ванной, и поколдовала над ним. — Сейчас станет полегче.

И ушла, а промысловик сказал ей вслед:

— Строгая, но зад красивый.

— Угу, — машинально согласился Саблин, хотя сейчас ему было не до женских задов, он ещё раз взглянул на коробочку с лекарством, что держал в руке. А потом спросил: — Если я соглашусь, как мне найти твои ящики?

— Поедешь в Преображенскую, — промысловик снова сделал паузу; кажется, ему после лекарства стало полегче. — Там есть девушка одна… Она даст тебе флэшку и всё объяснит. Девушку зовут Леночка Мурашкина, скажешь ей, что от меня, она хозяйка магазина «Норильск», хороший магазинчик, тряпками для баб она торгует. Там её найдёшь. Забери, Аким, мои ящики, пожалуйста.

«Преображенская… Лена Мурашкина… Магазин 'Норильск».

Саблин помолчал немного и после произнёс:

— Ладно, подумаю.

— Подумай, Аким, подумай, — произнёс Савченко, а когда Аким уже было хотел уходить, он добавил: — Только это, Аким… Ты пока не надумаешь… Ты на таблетках упаковку не разрывай. Идёт?

Прапорщик взглянул на таблетки, что держал в руке, и согласился нехотя:

— Идёт. Бывай, Олег.

Он уже встал и пошёл к двери, когда промысловик его окликнул:

— Аким!

— Ну? — Саблин остановился.

— Если тебе предложат на КМК[1] записаться, ты не отказывайся.

— Чего? — удивился такой просьбе Аким. — Зачем мне это, я уже звание получил.

— Не отказывайся, не отказывайся, — настаивал Савченко. — Походишь через раз, сдашь экзамены, галочку поставишь, что прошёл, потом, может, и пригодятся тебе те курсы.

— Ладно… А ты давай, выздоравливай, Олег, — сказал он и вышел.

Саблин остановился возле медсестры Агафьи и показал ей те таблетки, что дал ему Савченко:

— Знаешь, что это за лекарство?

Она кинула беглый взгляд, удивилась, подняла на него глаза и тут же ответила:

— Знаю, это экспериментальный антибиотик от грибка, такой наш доктор вашей дочери прописал и теперь наблюдает её.

— Понятно, — произнёс прапорщик и пошёл к двери.

— Он редкий… Откуда он у вас? — спросила вслед ему Агафья.

— Нашёл, — коротко ответил Саблин и толкнул дверь госпиталя.

[1] Курсы младших командиров.

Глава 17–18

«Втянул меня всё-таки в это дело».

Саблин, надо признаться, был раздражён. Савченко, он, как болотная выдра, изворотливый… Даже хуже, он, как сколопендра, хитрый. Аким в который уже раз взглянул на пачку таблеток.

«ВИЛОНИН».

Промысловик заранее, что ли, знал, чем взять прапорщика. Понимал, что ста восьмидесяти рублей награды может и не хватить. Что Аким может на деньги не повестись. Не купиться. И про дела в полку был в курсе.

«Вот откуда он всё знает?».

И как теперь отказаться? Савченко завтра врачи погрузят в регенерационную кому. И пока он будет плавать в биогеле в тяжёлых снах, Аким займётся своими делами. А когда Олег очнётся, он просто вернёт ему таблетки. Нераспакованными, так, как Олег и просил. И всё. Всё. И все эти штучки промысловика насчёт честности Акима и о том, что только ему Савченко может доверять… Всё это просто хитрые слова, которые на прапорщика никакого воздействия не оказали.

«Вернуть таблетки!»

Сейчас нужно было всё наконец выяснить про них. Он сел на квадроцикл и поехал домой, а там встал под навес у себя во дворе, но в дом не пошел. Ветер был южный, поэтому прапорщик достал сигарету. Он хотел обдумать сложившуюся ситуацию, придумать, что сказать жене, но не успел, дверь открылась и во двор выглянула Настя. Жена его