– Юрий Борисович, это вы? Что случилось? У вас проблемы?

– Нет. У меня все нормально, но вот с нашим Версаче беда приключилась. Не успел он сегодня из Челябинска вернуться, как с ним произошел несчастный случай – в собственном доме схватился рукой за голый провод под напряжением. Я подумал, что тебе это будет интересно узнать.

– Да, спасибо, что позвонили. Это действительно очень интересно. А у меня тоже есть новость – ваша землячка действительно жива, она у нас здесь позавчера нарисовалась, но снова исчезла в неизвестном направлении.

– Это хорошая новость, обнадеживающая. Может, теперь она сможет выйти из подполья. Если тебе доведется ее повстречать, скажи ей, что ее враг номер один умер, – сказал Юрий Борисович, строго соблюдая конспирацию.

– Обязательно расскажу, – пообещала я.

Разговор с Пинкертоном был коротким, но мне стало ясно, что поражение электрическим током – вовсе не случайность, а последствие «бури», которую я организовала в Светличном. Разве Мирон мог спокойно ждать, когда Марат вернется в поселок и узнает, что «заказ» не выполнен? Конечно же, нет.

Таня, твоя инсценировка привела к тому, что Мирон, спасая собственную жизнь, отправил на тот свет Кураева, причем сделал это очень профессионально, подогнал убийство под несчастный бытовой случай. Да уж, с ним он не стал церемониться, не то что с Кривцовой и со мной.

Я закурила сигарету, откинулась на спинку кресла и предалась неудержимому наплыву мыслей. Надо сказать, что подсознательно я ждала чего-то в этом роде. Ну как тут не поразмышлять о роли личности в истории! Естественно, – моей личности в криминальной истории небольшого уральского поселка. Приехала, погуляла по Светличному, пообедала в ресторанчике, пообщалась тет-а-тет с местным авторитетом и создала условия для смены там неформальной власти... Только вот памятник мне на центральной площади Светличного никто, увы, не поставит...

Смерть Марата Кураева, от которого, собственно, и сбежала Соня, конечно, меняла ситуацию, но не настолько, чтобы «утопленница» могла выйти сухой из воды. Признаюсь, где ее искать, я и понятия не имела. Пока что не имела...

Вскоре в очередной раз позвонила певица-пенсионерка, и я решила наконец ответить ей и в доступной форме объяснить, что не стоит быть такой навязчивой, иначе мне придется вычеркнуть ее из списка тайных агентов. Очень не хотелось, чтобы эта неугомонная тетушка продолжала с завидной периодичностью капать мне на мозги своими звонками. Дайте мне с силами собраться, братцы!

– Татьяна Александровна, как хорошо, что я до вас все-таки дозвонилась! У меня для вас появилась информация, а вы уже несколько дней трубку не берете.

– Я была в командировке, – поспешила оправдаться я. – А что у вас за информация?

– Разве можно говорить о таких вещах по телефону? – искренне удивилась агентесса.

– А почему нет? Уверяю вас, нас никто не прослушивает.

– Да, но дело не в этом, – Елизавета Артуровна многозначительно повысила голос.

– А в чем?

– Вы же меня как бы на работу приняли, так? – спросила бывшая оперная певица и приняла мое молчание за положительный ответ. – Раз так, то я могу прийти в прокуратуру в любое удобное для вас время и даже изложить все в письменном виде...

О как! Шустрая какая! В прокуратуру ей захотелось! Сказала бы уж прямо, что хочет снова получить «зарплату», а потому не видит резона раскрывать свои секреты по телефону! Наверное, ее часто кидали, вот она и перестала верить людям.

– Елизавета Артуровна, не стоит так беспокоиться. Я сама к вам заскочу. Пожалуйста, дайте резюме в двух-трех фразах, о чем пойдет речь, – попросила я, ведь мне тоже хотелось знать наперед, представляет ли ее информация хоть какую-то ценность.

Певица начала ломаться, но, почувствовав, что у меня пропадает интерес, все-таки сдалась и сказала:

– На днях моя соседка, Антонина Кочергина, встретила в городе ту девушку, которая приходила к ее жиличке. Вы ею еще интересуетесь?

– Да, конечно, интересуюсь.

– Тогда остальное я скажу вам при личной встрече. Уверяю вас, мне есть что добавить к сказанному, – интригующе пропела агентесса.

– Хорошо, можно мне к вам сейчас приехать? Вы не заняты?

– Приезжайте, буду вас ждать с нетерпением.

– Ждите, – я согласилась, хотя глубоко сомневалась, что оперная певица прольет свет на нынешнее местонахождение беглянки, поскольку ее сведениям было уже несколько дней и они безнадежно устарели.

Таня, а ты ведь сама в этом виновата! Помнишь анекдот насчет вчерашних щей? Ведь Елизавета Артуровна начала настойчиво названивать тебе, когда ты ехала в поезде в Тарасов. Ответила бы ей и получила бы свеженькую информацию. А теперь соглашайся на позавчерашнюю, но поможет ли она тебе в расследовании? Ведь Соня могла уехать за это время на многие сотни километров от Тарасова. Забрала у Писаренко свои вещички – и свалила. Практичная девочка, ничего не скажешь. Интересно, а где она пряталась те десять дней, что прошли с момента ее таинственного исчезновения? Куда делась Кривцова после того, как пообщалась с Мироном? И где же она теперь?

Таня, кажется, ты заинтригована! Эх, не дай я себе волю, узнала бы все без промедления, а я разленилась, отдых мне, видите ли, потребовался! Пока расследование не закончено, нельзя расслабляться. Минус тебе, Таня, в «личное дело»!

* * *

Елизавета Артуровна снова изумила меня яркостью красок своего макияжа и одежды. Я, конечно, понимала, что увядающую красоту надо как-то реанимировать, но уподобляться при этом попугаю совсем ни к чему. Тем более что «попугаиха» все равно получилась преклонного возраста...

– Вы простужены? – сочувственно поинтересовалась Елизавета Артуровна, взглянув на мой шарф, несколько раз обмотанный вокруг шеи для маскировки синяка. – Хотите, я поделюсь с вами маленькими секретами насчет того, как лечить горло?

– Нет, спасибо, у меня свои методы. Давайте сразу поговорим о деле. Где ваша соседка встретила интересующую меня особу?

– Вы присаживайтесь, пожалуйста. Сейчас я вам все расскажу. Три дня назад Антонина поехала на вокзал, точнее, на «блошиный» рынок, который находится недалеко от вокзала. Так вот, на привокзальной площади она увидела ту самую девицу, которая приходила к ее квартирантке. Она как раз запихивала свой чемодан в междугородний автобус.

– А куда следовал тот автобус, ваша соседка случайно не запомнила?

– В Москву. С привокзальной площади только в столицу автобусы отправляются, на них обычно «челноки» ездят. Это коммерческий рейс.

– Понятно, – сказала я без особого воодушевления, потому что понимала: разыскивать в многомиллионном городе человека без регистрации – это все равно что искать иголку в стоге сена. Но дело есть дело. – Елизавета Артуровна, это все, что вы можете мне сообщить?

– Да, а что, этого мало? – Артистка захлопала слипшимися от некачественной туши ресницами.