но если ее там нет, то все кончено. Я больше не могу так жить.

Натэниэл коснулся головой плеча Дамиана:

— Мне жаль, Дамиан.

Мы все еще держались за руки, но почему-то я почувствовала, что должна касаться его больше, и обняла его за талию. Нам всем потребовалась секунда, чтобы подстроиться к ходьбе вместе, но мы справились.

— Мне тоже жаль, Дамиан.

— Как и мне, — ответил он, и мы последовали за бронированным и вооруженным Бобби Ли по коридору. Телохранители отлично спасают тебе жизнь, но они совершенно не могут помочь, когда кто-то пытается разбить твое сердце.

9

Дамиану хотелось узнать, стал ли он внезапно одиноким вампиром или все еще состоит в отношениях. Он чувствовал, что ему нужно знать, поэтому мы сначала отправились в его спальню. Если Кардинал окажется в постели, то мы вернемся принимать душ к нам с Натэниэлом. Мы впятером стояли посреди комнаты Дамиана. Ночник светился радом с идеально убранной кроватью. На ней, задрапированной тюлем, было покрывало с цветочным узором. На полу лежал большой ковер, покрытый огромными цветами, похожими на ромашки. Стены украшали картины, изображавшие цветы в вазах, цветущие луга, маленькую девочку с букетом. В этой переполненной цветами, чересчур женственной комнате, не было и следа Кардинал. Я знала, что ее гроб стоял в одной из предназначенных для этого комнат, так что здесь ей некуда было бы спрятаться. Она была бы либо в кровати, либо под кроватью, либо в ванне. Нет ни одного знакомого мне вампира, который с охотностью завалился бы спать в ванну, так что…

— Мне жаль, Дамиан, — этого было недостаточно, но я не смогла придумать, что еще сказать.

Натэниэл обнял его, и Дамиан обнял его в ответ с таким выражением, словно в действительности даже не видел.

Бобби Ли и Каазим заняли позиции, с которых могли видеть дверь. Они были настольно пусты, насколько могли, отгородившись от эмоционального момента. Обычно от Бобби Ли было больше помощи, но наверное, на тот момент он был переполнен собственным эмоциональным дерьмом, и на что-то еще не осталось сил.

Я ожидала, что Дамиан будет разбит или закричит, или отправится искать Кардинал, но он не сделал ничего из этого. Вместо этого он заявил:

— Ненавижу, что она сотворила с моей комнатой. Терпеть не могу это покрывало, — он шагнул внутрь, сорвал его с кровати и швырнул на пол.

— Ненавижу эти картины! — он схватил ту, которая выглядела как плохая имитация Подсолнухов Ван Гога, и швырнул ее через комнату, как фрисби.

— Ненавижу эти коврики!

Он поднял самый большой и потащил за собой, как шлейф на каком-то невозможном вечернем платье. Распахнув дверь, он выпихнул его наружу, следом полетело покрывало. Простыни под ним были розовыми, но я удержалась от слов, что могли бы добавить эмоций в данный момент.

Он захлопнул дверь и провозгласил:

— Я ненавидел цвета, что она выбирала, беспорядок, в который она приводила мой гардероб и то, что ее одежда всегда была важнее моей.

Он прошел к гардеробу, в дальней стене, и раздвинул двери. Я думала, он собирается выбросить ее одежду вслед за ковром и покрывалом, но когда он открыл дверь, он замер перед ней.

— О Боже, — произнес он.

Я подошла к нему, надеясь, что он обнаружил Кардинал, «спящую» в шкафу. Может, она просто спряталась, чтобы посмотреть, что он станет делать; я знавала людей, которые творили такие вот глупости, так почему бы и вампиру так не поступить? Но когда я смогла заглянуть в гардероб, там не просто никого не было — там не было большей части одежды. Я поняла, что ее вещи исчезли.

— Она и правда ушла, — сказал Дамиан, и гнев сменился горечью, чувством утраты, возможно, раскаянием, — всеми теми эмоциями, которые настигают тебя после разрыва, и особенно — сразу после него. Хотя я полагала, что это середина.

— Мне жаль, Дамиан.

— Нам обоим жаль, Дамиан, — повторил за мной Натэниэл.

— Как и мне, но я действительно ненавижу то, что она сотворила с моей комнатой, моим личным пространством. Как будто здесь все для нее, а я не имел значения.

— Ты имел для нее значение, Дамиан.

— Кто-то из вас позволил бы кому-нибудь превратить свою спальню в цветочный кошмар? — спросил он, глядя на меня, и по его выражению я поняла, что ложь — не вариант.

— Я бы не позволила.

— Я бы разрешил, когда был моложе, но не сейчас, — ответил Натэниэл.

— Так почему я дал Кардинал так поступить?

— Не знаю.

— Вот и я тоже, — сказал он, все еще глядя в почти пустой шкаф.

— Где твоя остальная одежда? — спросила я.

— В помещении глубже под землей. Мне пришлось переодеваться для работы на складе, потому что ей нужно было место для своих вещей, — коснулся он пустых вешалок.

— Мы пойдем мыться в свою комнату. Дадим тебе побыть самому.

— Не надо, Анита.

— Не надо чего?

— Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Сейчас день, я проснулся и боюсь снова уснуть. Я весь в собственной крови и… я боюсь того, что со мной происходит. Даже если бы Кардинал была здесь, она не смогла бы мне помочь. Вот почему я пошел к тебе и Жан-Клоду: со мной что-то не так, и если мы в ближайшее время не поймем, в чем дело, я боюсь того, что может случиться.

Натэниэл обнял его первым, но я подошла и добавила свои объятия:

— Я знаю, ты боишься, что потеряешь контроль, как это было раньше, но в тот раз это случилось по моей вине. Больше я не отсеку тебя от себя метафизически, обещаю.

— Мы оба рядом, — добавил Натэниэл.

Он стиснул наши руки чуть сильнее, чем я.

— В прошлый раз я зверски убил невинных людей. Я не помню, как делал это, но я помню, что был покрыт кровью, как сейчас, а еще я помню, как попытался убить своих друзей. И вот — я снова весь в крови, и не знаю почему!

— Все будет в порядке, Дамиан, — произнесла я.

— Ты не можешь этого знать. Что бы это ни было, оно становится хуже, Анита. Я пропотел таким количеством крови, что ее хватило, чтобы кровать промокла насквозь. Я никогда не слышал, чтобы с вампирами такое происходило, — он слегка встряхнул меня, а его руки сжимали нас слишком крепко.

Я положила свои руки на его, частично для того, чтобы прикасаться к нему, а частично — чтобы попытаться хоть немного контролировать ситуацию.

— У нас сейчас много старых вампиров,