Дамиан. Кто-то из них может что-нибудь знать.

— Каазим не вампир, но он провел с вампирами века, — подал голос Бобби Ли.

Мы перевели взгляд с Бобби Ли на Каазима, тихо стоявшего у двери. Дамиан отпустил нас достаточно для того, чтобы я повернулась к этому парню.

— Что скажешь, Каазим? Ты когда-нибудь слышал о вампире, который так сильно потел кровью?

— От кошмаров — нет.

— А от чего-то другого? — не унималась я.

Мне показалось, что он снова улыбнулся, но в тени было сложно сказать. Он выбрал идеальное место, чтобы быть максимально невидимым; у него были века практики.

— Да.

— Расскажи нам, — попросил Дамиан.

— Я не отвечаю слуге своей королевы.

Дамиан нахмурился, и я ощутила его гнев, пронесшийся через нас обоих, а потом он стал холодным и неподвижным, эмоции не столько утихли, они просто ушли. Я никогда не понимала, как он это делает, но знала, почему. Та-Что-Его-Создала использовала против людей все их эмоции, и чтобы спастись, он был вынужден научиться прятать их под ледяным спокойствием, которое он и разделил со мной. Иногда я думала, что его спокойствие помогает мне так же сильно, как и психотерапия.

— А как насчет домашнего питомца королевы? Мне ты ответишь? — спросил Натэниэл.

Каазим слегка улыбнулся:

— Если это все, чем ты являешься, то нет, я тебе не отвечу.

— Тогда отвечай своей королеве, — сказала я, но в моем голосе прозвучало некоторое количество недовольства от того, как он пренебрег остальными. Я не была так уж хороша в сокрытии эмоций.

Он чуть поклонился и ответил:

— Как прикажет моя королева, — но это все, что он сказал.

— Ты хочешь, чтобы я из тебя все клещами вытягивала?

— Я отвечу на любой прямой вопрос, который ты задашь, моя королева.

— Могу я напомнить, что я просто Анита, когда мы тренируемся в зале, а ты просто ответишь мне как друг?

Я не могла понять его выражение из тени. Я просто знала, что раньше такого не видела.

— Ты называешь меня другом?

— Я знаю, мы не выпиваем вместе, и не смотрим одни и те же фильмы, но да.

— Мы не друзья, Анита. Не в таком смысле.

— Ладно, значит — товарищи по работе, — кивнула я.

Он немного обдумал это и ответил:

— Я понял, что ты имеешь в виду. Ты хочешь сказать, что мы друзья во время работы, но как мы можем быть друзьями, если я твой телохранитель?

— Я дружу со многими своими стражами, — отметила я.

Он улыбнулся настолько широко, что я заметила блеск улыбки даже в тени.

— Не думаю, что мы будем когда-нибудь настолько дружны.

— Я не имею в виду такой вид дружбы, — рассмеялась я. — Скорее, как у меня с Клодией, или Бобби Ли, или Фредо, или Лисандро, или Пепитой, Пепе.

Он вновь кивнул.

— Товарищи по работе, — мягко произнес он.

— Ага.

— Как королеве я должен дать тебе припереть меня к стенке и задать правильные вопросы. Мой мастер сказал мне поступать так, когда ты спрашиваешь об определенных вещах.

— Почему Билли сказала тебе скрывать что-то от меня? — Билли было сокращением от Билквис, хотя она поставила меня в известность, что иногда она откликается на Квинни. Билли мне нравилось больше.

— Мотивы моего мастера мне не известны.

То есть он не может или просто не станет раскрывать мне ее мотивы. Великолепно. Я продолжила:

— Но если мы друзья, ты можешь просто помочь мне помочь Дамиану?

Он кивнул:

— Прошло много времени с тех пор, как кто-то просил меня о чем-либо во имя дружбы, Анита, очень долгое время.

— Сочувствую.

— Отчего же?

— У каждого должны быть друзья.

Он снова улыбнулся, но я не могла видеть его глаза и не знала, была ли эта улыбка счастливой или скрытной.

— У Арлекина нет друзей, Анита. А у животных Арлекина тем более.

— Я сделала все возможное, чтобы искоренить двойные стандарты, которые старые вампиры применяют к своим зверям зова.

— Вы с Жан-Клодом сделали многое, чтобы помочь нам.

Дамиан держал мою руку в своей, но сделал шаг по направлению к другому мужчине:

— Помоги мне, Каазим. Помоги мне либо потому что Анита твой друг, либо потому что она твоя королева.

— Ты слуга. Я не отвечаю слугам.

— Каазим, что с тобой и многими из Арлекина? Вам всем, похоже, не нравится Дамиан. Почему?

— На это и я могу ответить, — напомнил о себе Бобби Ли.

— Ну так ответь, — подбодрила его я.

— Арлекин — старые вампиры. Это значит, что они думают, что люди-слуги — низшие существа, а Дамиан — напоминание, что для тебя все они — слуги. Им такое очень не нравится.

— Это понятно, но почему Каазим и другие оборотни тоже имеют такие проблемы?

— Все они относятся к любым человеческим слугам Арлекина как к низшим существам, потому что очень немногие из них были достаточно хороши в бою на фоне вампиров и оборотней Арлекина.

— Я заметила, что почти никто из вампиров Арлекина не имеет слуг-людей.

— Люди слишком хрупки для нашего мира, — сказал Каазим.

— Хочешь сказать, для мира Арлекина?

— Да.

— Дамиан — вампир-слуга, а звери зова Арлекина имеют по одному вампиру, который выше них, — добавил Бобби Ли.

— Думаю, это имеет смысл.

— Тогда чувствуй превосходство по отношению ко мне, — вмешался Дамиан. — Но если тебе известно что-то, что может объяснить, что же со мной творится, прошу, поделись.

Каазим достаточно выступил из теней, чтобы я увидела замешательство на его лице:

— Разве тебя не беспокоит, что я отношусь к тебе как к низшему, потому что Анита заставила тебя быть ее слугой?

— Нет.

— Потому что тебя не интересует мое мнение, — голос Каазима стал злым. Первое дуновение его зверя дохнуло по комнате, как будто кто-то на секунду открыл печь.

— Ты — Арлекин. Это значит, что ты лучший воин, чем я когда-либо буду. Уже одно это дает тебе право чувствовать превосходство надо мной, но вампирша, которая создала меня, пытками изгнала из меня любую гордость еще века назад. Она сделала из меня пустой сосуд, чтобы наполнять его по своему усмотрению. У пустых сосудов нет гордости, поэтому у меня нечего задевать.

— Мы знаем о твоей создательнице.

— Я всегда надеялся, что Та-Что-Меня-Создала в конечном итоге сделает что-нибудь настолько ужасное, что Совет вампиров отправит Арлекин уничтожить ее.

— Если бы нас послали убить твоего мастера, мы бы не оставили в живых таких старых вампиров, как ты.

— В любом случае, я бы освободился от нее.

— Ты бы предпочел смерть, лишь бы освободиться от своего мастера?

— О да.

— Самоубийство тоже освободило