горячие бугорки, будто ягоды, мягкие и упругие, а под ними — бугристую и гладкую поверхность ареол. Соски послушно двигались вместе с движениями пальцев, утопая в поверхности полушарий и теребясь из стороны в сторону. Синдзи заметил, как Мисато слегка прикрыла глаза, а ее дыхание стало ощутимее тяжелее, так что он начал совершать круговые движения ладонями, постепенно погружая руки в мягкую плоть. Ощущения были не сравнимы ни с чем — грудь у Мисато была более упругой, эластичной, куда как более объемной и выпуклой, чем у девочек, и притом пружинистой, переливающейся под ладонями, напоминающей чрезвычайно мягкий зефир, тогда как даже грудь Рей походила на студенистое желе. Синдзи захотелось прижаться к ним, утонуть в их нежности, раствориться, сгрести и мять как тесто, так что он непроизвольно сжал ладони, смотря, как податливая плоть проступает между пальцами, будто ее вот-вот прорвет.

— С-Синдзи… — тяжело простонала Мисато-сан, с напряжением приподняв плечи. — Чуть полегче… Это очень нежная область, нужно быть немного поласковее…

От этих слов ему мгновенно захотелось еще сильнее сжать пальцы, чтобы прочувствовать всю боль и вожделение женщины, ее умоляющий стон и неуклюжее сопротивление…

«Нет. Это просто иллюзия, Мисато-сан отличается от тех наивных девочек, я не справлюсь. Лучше просто насладиться своим положением…»

Он ослабил хватку и стал нежными движениями массировать груди по кругу, с накатывающим возбуждением смотря, как они меняют свою форму под его слабым нажимом, податливые и мягкие, становясь то плоскими от давления, похожими на большие широкие оладушки, то вытянутыми от хватки, как дыньки. Было видно, что Мисато эти игры доставляли не самые приятные ощущения, но она стойко терпела и более того, спустя некоторые время даже начала подрагивать, немного согнув ноги и закрыв глаза в глубоком дыхании. Глядя на изрядно помятые соски, которые начинали уже заметно багроветь, Синдзи не удержался и, собрав грудь в ладонях поплотнее, приблизился к манящей округлости. Осторожно, вкушая каждое движение, он язычком прикоснулся к плотной ягодке соска, которая была уже весьма горячей и упругой, и стал теребить его кончиком из стороны в сторону. Мисато издала легкий еле различимый стон, поэтому Синдзи усилил ласку, вдавливая языком бугорок в плоть и с силой полизывая гладкую поверхность ареолы. И вот, когда бедра женщины начали подрагивать, он вдруг резко вцепился в сосок губами, как при глубоком поцелуе, и начал с силой всасывать его, одновременно лаская языком.

— Йах… — выдохнула Мисато-сан и слегка просела. — Синдзи… Ты… О-ох…

Но тот не останавливался. В душе играло странное чувство, какое-то теплое и давно потерянное воспоминание, да и он сам понимал, на что похоже его действо — он сосал большую объемистую грудь женщины, будто бы налитую молоком, женщины едва ли не в два раза старше его, его опекунши, в чем-то заменившей ему мать. И от ощущения этого в груди расплывалось чувство покоя, уюта, спокойствия, и Синдзи, утопая в них, лишь сильнее всасывал вершину груди, легонько ее покусывая и сжимая губами, чувствуя, как твердеет сосок, как разогревается и приподнимается ареола, становясь выпуклой формы, как она плотнеет, напоминая уже не мягкую сливу, а крепкий орех. Мисато стала изгибаться, издавая на выдохе тяжелый стон, она запрокинула голову и начала мелко подрагивать.

Синдзи, выпустив изо рта сосок, полюбовался его вздувшейся формой, налитой багровым цветом и блестящей от слюны, и принялся за вторую грудь. Буравящее душу ощущение умиротворения и нежности хоть и было необычайно приятным, но Синдзи крайне не нравилось, будто клином вонзаясь в его мозг и разрывая сознание на две части — одна хотела отдаться этой сладкой ласке, вторая категорически не принимала ее, отторгала и боялась. А вскипающее возбуждение вкупе с назойливым противоречием только спутывали мысли и затуманивали взгляд, обрывая контроль над эмоциями. Синдзи в самом деле растерялся, и только обжигающая искорка голода, вожделения и соблазна вела его вперед, прочь от потерянных воспоминаний к телесному наслаждению.

Груди Мисато уже становились похожи на куски размешанного теста, с крупными выпуклостями вздувшихся твердых сосков, похожих на небольшие багровые абрикосы с торчащими поверх ягодками красной ежевики. Женщина, непрерывно елозя под жесткими ласками, больше не могла терпеть и, с очередным стоном, переходящим в выкрик, отстранила от себя Синдзи.

— Подожди… Ух… — произнесла она с отдышкой. — Не ожидала, что ты такой напористый… Ох, мои груди просто горят…

— Вам больно? — виновато спросил Синдзи, подняв глаза.

— Ну, немного… Но ты не переживай, это приятная боль. Особенно, глядя, с каким упоением ты всасываешься в мои дыньки.

Ее лицо уже изрядно раскраснелось, на коже блестели капельки пота, а вершина груди сияла от слюны.

— Мисато-сан, вы меня стесняете… — тихо произнес Синдзи.

— Я смотрю, не только стесняю.

Она стрельнула хитрым взглядом вниз, указывая на его выпирающий из брюк член.

— Ты уже насытился?

— А?

— Мои груди? Если хочешь, теперь я сделаю тебе приятное.

Синдзи опустил глаза.

— П-Пожалуйста…

Женщина хихикнула.

— Ты такой миленький. Основное блюдо оставим на потом, а сейчас легкий аперитивчик.

Обойдя Синдзи, Мисато приставила его к раковине, а сама расположилась на корточках у его ног, с улыбкой глядя в глаза снизу вверх.

— Прелюдию пропустим, я гляжу, ты и так уже весь напряжен. Просто помни, что девушкам нравятся чувственные ласки, не только груди, но и всего тела.

Она расстегнула пряжку ремень.

— И только потом уже они будут готовы для главного действа, но иногда и им хочется доставить своему парню удовольствие. Не волнуйся, когда я начну это делать, тебе понравится…

— Мисато-сан, — произнес Синдзи. — Я все-таки не совсем уж ребенок. Я понимаю, что вы говорите об оральном сексе.

Та нервно усмехнулась.

— Прости-прости, Син-тян, все время забываю, как быстро растут дети. Наверное, настанут времена, когда они будут знать больше меня. Или, может быть, я просто волнуюсь не меньше твоего…

— Если вам не хочется, я не настаиваю… — он дружелюбно улыбнулся.

— Спасибо, Синдзи, но если уж я принялась за дело, надо доводить его до конца. Тем более, мне тоже будет приятно чувствовать твое наслаждение, это и есть смысл таинства этого… этого…

— Секса.

— Секса, — Мисато снова смущенно кивнула. — Чувствую себя просто какой-то школьницей. Ну что ж…

Она расстегнула ширинку и, приспустив резинку трусов, высвободила наружу изрядно напрягшийся член Синдзи.

— Хи-хи, — она нервно хихикнула. — У тебя такой прелестный писюнчик.

— Мисато-са-а-ан… —