Перед привозом Кондратьева я спустилась в свою машину, которую поставила параллельно тому месту, где исполнитель должен был показывать, как он убивал моего мужа. Села на заднее сидение с той стороны, где все должно было происходить. Потом во двор приехал Саша с заместителем Николаем Воробьевым, они поставили свою машину так, как стояла тогда машина Тимура, параллельно моей, в которой я находилась. Трушкин снова подошел и спросил – уверена ли я?.. Уверена ли я?! Я ждала этого 7 лет!!! и на тот момент уже понимала, что ждать осталось намного меньше, что в том черном безнадежном туннеле, по которому я блуждала 7 лет, наконец-то появился свет.

Потом сотрудники «зачистили» наш двор – чтобы никто не входил во двор и не выходил из подъездов по время эксперимента. И вот появилась группа сотрудников, взявшая кольцом высокого мощного человека в балаклаве… Он был в середине… С закрытым лицом. И я была уверена, что именно он «справился» тогда с Тимуром…

Но когда они поравнялись с моей машиной, стало видно, что в кольце сотрудников двухметровый – это сотрудник ОМСН, с закрытым лицом. А «нашего»… Кондратьева пристегнули к его ручище наручниками. Алексея просто было не видно среди оперативников: ниже среднего роста, с потерянным лицом, обреченным шагом он шел туда, куда его вели. И ЭТО – ОН?! Не может быть!.. Мне казалось, что воин, пусть и «темный воин», должен быть внешне сильным, грозным. От него должно пахнуть угрозой, страхом, смертью… А вызывал он чувства противоположные: попавший в капкан мелкий зверек, которому страшно… А этот «страшный убийца» – его Тимур мог бы перебить левой рукой вполсилы! Даже обидно: последнее, что видел мой муж в этой жизни – это лицо такого тщедушного человечишки?!

Когда он стал показывать и рассказывать:

– Вот здесь мужчина сел в машину прогревать… это было зимой. Я подошел и выстрелил прямо в голову. Раза 4 или 5. И все…

И все!.. Так просто – 4–5 сухих щелчков, которые оборвали одну жизнь и исковеркали десятки вокруг…

Пока Кондратьев рассказывал – Трушкин бочком так подошел к моей машине, сделав вид, что оперся на дверь, за которой я сидела. Думаю, не потому, что устал стоять – страховал. Потом он признался:

– Ну вот если бы нервы сдали у тебя, убила бы у меня на глазах его, а я за этими чертями несколько лет гоняюсь… И потом отмазывай тебя!..

Что я чувствовала тогда? Благодарность? Саша допустил меня, не побоялся – вернее, побоялся какой-нибудь моей выходки, но его это не остановило[159]. Я же понимала, что не имею права подвести!

И еще – я чувствовала пустоту – участь этого человека, который сделал «4–5 выстрелов в голову – и все» меня почему-то вообще не интересовала, хотя была понятна. Его «героические» поступки остались в прошлом. Но я не чувствовала ни ненависти, ни звериного желания убить, как прежде, чтобы отомстить «око за око», ни размозжить его голову на том же месте, где он выпустил на землю кровь моего мужа. НИ-ЧЕ-ГО! Только галочка в голове высветилась: «Так… Первый пошел».

К тому моменту Трушкин уже примерно обрисовал мне, что по «ту сторону» баррикад был не один Ческис, который нанял убийцу, чтобы вместо Тимура сесть на деньги Волошина. Что там – реальный враг, о существовании которого я теперь знала. А он, этот враг, о моем существовании не знал. Или забыл. Пока он катался по заграницам, походя раздавая приказы на уничтожения людей. Пока он растил своих жеребцов – пока я поднимала на ноги нашего сынишку. Пока он жрал, трахался, покупал своим шлюхам крутые шмотки, грелся на солнце – я выла по ночам от боли и тоски. Теперь пришло время все это у него отобрать. ВСЕ! Оставить ему только одно – ЖИЗНь. Которая никому не нужна… Чуть позже этот абстрактный враг обрел свое имя и лицо. Пылев Олег Александрович»…

В процессе её работы, а Надя именно так относилась к возложенным на себя обязанностям по своему посильном участию в расследовании, помощи опергруппе, следователям, кому угодно, лишь бы довести дело до суда, происходили встречи со всеми представителя оперативно-следственной группы, возглавляемой Игорем Рядовским.

Если кто-то из них звонил и говорил, что надо увидеться – это не обсуждалось. Как солдат, она была готова в любое время. Такой же была и обратная связь. Если звонила Надя и спрашивала, может ли Трушкин встретиться – он почти всегда мог сразу, поскольку знал – появилась новая информация.

Читатель может, задумавшись, поинтересоваться, а чем эта женщина могла помочь? В сущности, ничем особенным, но кое-что было ей по силе. К примеру, как-то посетовав на то, что нет никакой возможности вычислить Леву Шумахера, хотя бы понять, где он: в ЮАР, в Швейцарии, в Германии – Трушкин попросил промониторить этот вопрос.

Хлебникова безуспешна старалась найти Шумахера целый день, перебрав все возможные варианты, а под вечер с приятелем пошла в известный московский джаз-клуб «Фортэ» на Бронной. В этот вечер выступал саксофонист Алексей Козлов, пел Валера Каримов. Сидя за столиком в ожидании выступления, Надя услышала знакомым голос, буквально невдалеке что-то рассказывающий. Посмотрев вокруг, буквально через столик она увидела болтающих Леву с женой, Жанна Зинченко, кого-то еще.

Ей казалось, что такие совпадения бывают только в кино, в реальности же они только снятся. Знакомые тоже заметили ее. Обнимаясь и целуясь, Лева с Таней присматривались, оценивая ее состояние, чтобы оторвать их от этого, она, любящая пафос и эпатаж, объявляет: «Ничего не кончено, господа! Все только начинается».

Все напряглись такому совпадению, но после объяснений, что никто не собирается обвинять ни Шумахера, ни Зинченко, но просто хочет пообщаться руководитель следственной опергруппы, Лева дал свой телефон…

Не дотерпев до конца вечера, что естественно для Нади, она вышла на улицу, звонить Трушкину:

– Саш, вчера ты сказал, надо найти Шумахера. Он нашелся!!! Сидит сейчас на Бронной, дом такой-то. Телефон дал. Ты сюда приедешь сейчас или… как?.. – Пауза. Затем озабоченным такой скоростью голосом:

– Надь, ты за ним в «наружку» что ли подалась? Нет… правильно все сделала… Я ему наберу завтра.

Назавтра произошла встреча, на которой Шумахер ответил на вопросы, правда не так, как хотелось Трушкину, ведь он был на стороне Марка, а поэтому откровение было только в сторону Ческиса и компании…

К концу года к материалам дела, касавшихся только убийства Тимура Хлебникова прибавились уже развернутые протоколы допросов, среди них на