В коридоре напротив квартиры Виолетты жила многодетная семья. Вид этого коридора красноречивее любых опросов говорил об отношении соседей к Виолетте. Ровно по центру была возведена плотная и довольно высокая крепость из старых детских колясок, самокатов, сломанных велосипедов. Предметы угрожающе стояли друг на друге. Для прохода к квартире Виолетты был оставлен узкий лаз. Половина коридора, принадлежащая Вете, тоже была выразительной. Там стоял только один предмет — большая металлическая тележка, явно похищенная из магазина продуктов. Она была пустой, но ручка накрепко приклеена к стене скотчем слоев в двадцать. Так Виолетта наверняка продемонстрировала свое недоверие многодетному семейству: еще уведут ее добытое с риском средство передвижения и начнут в нем возить постоянно возникающих новых младенцев.

Звонить в дверь не пришлось. Она была приоткрыта, и в щели светился острый, напряженный взгляд хозяйки.

— Заходи, — прошипела она. — Только тихо, пока не проснулись и не заорали хором все их спиногрызы. Там тихо двадцать три минуты. Это рекорд.

Она втащила Регину за руку в прихожую и закрыла дверь изнутри на три допотопных засова. Только после этого улыбнулась, демонстрируя радушие, и добавила:

— Ты не подумай, я приветствую существование детей в принципе, это же будущее. Но именно этим, которые мечутся перед носом и бьют по ушам своими воплями, я бы пожелала, чтобы они поскорее вышли из детского возраста. Они могут быть только очень трудными подростками, и, скорее всего, их посадят за хулиганство. Но подрастают новые… Это проблема. Опять же: ничего против этих конкретных детей не имею. Но человеческие проявления наблюдаю только у одного из семейной толпы. Это Арсений, шести лет, он мне сам представился. Такой молчаливый и вдумчивый ребенок. И главное: он умеет любить. При встрече с моей Манюсей всегда пожимает ей лапу.

— Как трогательно, — задумчиво проговорила Регина. — Война миров. И точечное теплое перемирие.

Она смотрела на то ли грязный, то ли неотмываемый пол и соображала, стоит ли произносить опасную фразу: «У тебя снимают обувь?» А вдруг хозяйка скажет «да». И в этот момент какой-то зеленый луч мелькнул перед ее глазами и раздался очень громкий, гортанный вопль:

— А пошла, дрянь такая! Получишь по хвосту.

Регина вздрогнула от неожиданности, попыталась рассмотреть носителя зеленого света и хамства. Виолетта громко хохотала.

— Не пугайся, это Ричи. Он просто не привык к гостям. А ругательств набирается на лоджии от людей. У Ричи идеальный слух. Сейчас его отловлю, арестую и посажу в клетку. А то он материться начнет.

Регина на какое-то время забыла, зачем пришла. Во время погони за зеленым бунтарем она всей душой была на его стороне и желала ему избежать клетки. Да и рот маленькой отважной птичке никто не смеет закрывать. Не Виолетта. Но Ричи был пойман, его уносили в другую комнату, а он круглым глазом укоризненно смотрел на Регину, явно считая ее виновницей. И вдруг произнес совсем другим — нежным и печальным голосом: «Бедный Ричи». Регина чуть не прослезилась. Но тут раздался пронзительный высокий вопль из-под вешалки. Регина посмотрела: там сидела небольшая полосатая кошечка и продолжала монотонно стенать.

— Что с ней? — спросила Регина у вернувшейся Виолетты. — У нее что-то болит? Ты показывала ее ветеринару?

— Она не больна, — спокойно ответила Виолетта. — Она просто давно глухая. И когда ей становится тоскливо, так разговаривает сама с собой.

Из прихожей видна была кухня. Тут понятно одно: войти туда и сделать что-то обычное — сесть на стул, выпить стакан воды, не говоря уж о такой роскоши, как кофе, — нет никакой возможности. Там лежбища разноцветных меховых существ, над которыми порхают пернатые. С порога к Регине дружелюбно принюхивались две небольшие собаки, а из-под заваленного чем-то непонятным стола на нее смотрела глазками-бусинками крупная крыса. В жизни до Виолетты Регина при виде нее, наверное, истерически завизжала бы, но тут и сейчас эта крыса казалась вполне приличной и даже милой. И уж конечно, она в этом экзотическом мире гораздо более ко двору, чем Регина.

Стало понятно, насколько ее рассказ о поисках двуногой жертвы и таких же преступников неуместны, как нелеп сам выбор слушательницы. Виолетта полностью в другом материале. Она вряд ли услышит Регину. Не поймет точно.

— Как у тебя интересно, — произнесла Регина. — Так бы и стояла, наблюдала. Но пока ты гонялась за Ричи, мне позвонили… Короче, ко мне домой сейчас заедет мой режиссер. Так что придется бежать.

Регина повернулась к двери и попыталась справиться с засовами, но Виолетта ее отодвинула, как неодушевленный предмет, проговорив:

— Это могу только я сама. У тебя не получится… Подожди, а зачем ты приходила? Я так и не поняла. Ты же сказала по телефону, что у тебя есть что мне рассказать.

— Да, в общем, кое-что известно о хозяине Джины и круге людей, которые входили с ним в контакт до исчезновения. Нашли телефон, вышли на след. Он должен быть на севере Москвы. Сейчас туда едут. Я подумала, тебе будет интересно.

— Так он жив?

— Пока неизвестно. Просто едут к тому месту, где его держали. Частный детектив, группа оперативников, медэксперт и «Скорая». Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что эти события не должны сделать еще более несчастной Джину. И что порядочный человек, который отвечал за собаку, не мог допустить такую ситуацию. Вот что я думаю, и не пытайся заливать меня розовыми соплями о сострадании к ближнему. Он мне дальний, этот человек, по чьей вине так пострадала беззащитная собака. И если бы не я, единственная на весь интернет, то Джина бы уже умерла в одиночестве и страшных мучениях. Это к слову о сострадании. Но ты — драматическая актриса, тебе положено сострадать, как в кино. Договоримся так: ты сострадаешь по-своему, я — по-своему. Но за информацию спасибо. Буду думать, как и какие меры принимать.

— Да уж. Будем страдать и сострадать в силу своих индивидуальностей. Так и договоримся.

Регина вышла в коридор, протиснулась в щель колясочной крепости, спустилась на улицу. Странное дело: она не была ни разочарована, ни возмущена. Она хотела поделиться тем, что для нее сейчас важно, и чувствовала, что сделала это. А реакция Виолетты только обогатила ее новым знанием о многообразии страданий и несовпадении надежд. Наверное, на самом деле полное совпадение в этом бывает только в кино.

В своем лифте Регина с ужасом принюхалась к самой себе. О боже, эта плотно сбитая смесь диких запахов в квартире Виолетты, которую менее интеллигентный человек