Самый распространенный выглядел так: в хороший дорогой магазин заявлялась целая компания элегантно одетых господ и дам – вот всем им сразу отчего-то приспичило сделать разнообразные покупки. (Магазин обычно был мануфактурный или меховой.) Они требовали показать целую груду товара, так что прилавок был завален, а приказчик сбивался с ног. Компания устраивала веселую кутерьму, суету у прилавка – так что у бедняги приказчика начинало рябить в глазах. И отправлялась восвояси, так ничего и не купив – ну не глянулось… Потом оказывалось, что бесследно пропали где пара бобровых воротников, где боа (длинная полоса меха, которую тогдашние модницы обматывали вокруг шеи. Боа, кстати, можно увидеть в последней серии «Семнадцати мгновений весны», где его, уже не на шее, а просто взявши в руку, таскает случайная пьяная собеседница Штирлица), где куски бархата или шелка, кружева, страусиные перья (ими модно было украшать женские шляпки).

Методика была не столь уж сложная: у мужчин в сюртуках имелись огромные внутренние карманы, куда под шумок и укрывались ценные вещи. У одного из взятых с поличным (что случалось очень редко) «градушников» обнаружили на подкладке пальто несколько пришитых крючков, на которые он молниеносно и ловко вешал украденное.

Работали порой целыми семьями. «Польский вор» (родом из Варшавы) Яков Францевич выходил на дело с женой и сыном, которому едва пошел одиннадцатый год. Папа с мамой «работали», а юный, но прыткий отпрыск стоял на улице, под распахнутыми по летнему времени окнами магазина, и принимал от родителей нахапанное. Специализировалась эта семейка исключительно по ювелирным магазинам. Когда их в конце концов все же выследили и взяли, дома у них при обыске обнаружился сущий ювелирный магазин.

Вообще, о ювелирных магазинах следует рассказать подробней. «Работать» там было гораздо труднее, чем в меховых или мануфактурных, – кольца и прочие драгоценности располагались на обтянутых бархатом досках, в гнездах, так что любую «недостачу» приказчик замечал сразу – да и бдили приказчики ювелиров гораздо тщательнее, чем их коллеги, скажем, из мануфактурных, – товар был весьма недешевый…

Одним словом, вульгарно стянуть с прилавка что-то, сунуть себе в карман и уйти было практически невозможно. Однако нет таких преград, которые не преодолел бы пытливый ум, в том числе «заточенный» на чистый криминал. В ход просто-напросто пошли более тонкие методы. Появились «фармазоны», а по-русски – «подменяльщики». Подобный субъект, осмотрев драгоценности и честно вернув их приказчику, тщательнейшим образом запечатлевал в памяти какое-нибудь дорогое кольцо с драгоценным камнем. Ювелир-сообщник быстренько изготовлял точную копию – металл был самый неблагородный, вместо драгоценного камня стеклышко соответствующего цвета, но сработано мастерски, не отличишь от настоящего. Фармазон (или его сообщник) заявлялся в тот же магазин и просил показать облюбованное кольцо. Улучив момент, в мгновение ока прибирал его куда-нибудь в рукав, вмиг подменив копеечной подделкой, которую честно возвращал приказчику, с сожалением пожав плечами (денег не хватает, бумажник дома забыл), – и быстренько убирался восвояси. Люди работали серьезные и за качеством фуфла следили: немало было случаев, когда «подменка» оставалась красоваться на прилавке долгими месяцами и обнаруживалась лишь при ежегодной проверке товара – а то и упархивала к честному, ни о чем не подозревавшему покупателю. Естественно, облик «покупателя» давным-давно изгладился из памяти приказчика.

Так что уличить и поймать было очень трудно, а прибыль выходила нешуточная. Очень долго сыскная полиция охотилась за парочкой фармазонов – Дергачевым и Логиновым. Орудовали они в обеих столицах и в других крупных городах, устраивая форменные гастроли. Однажды агенты сыскной все же поставили за ними основательную слежку – и, после того как подельники обошли шесть магазинов, взяли. При обыске при них обнаружили около тридцати колец на сумму более 12 тысяч рублей – добыча с одного-единственного обхода. А «обходов» за парочкой числился не один десяток…

Применялись и штучные методы, как две капли воды напоминающие иные эпизоды из французских кинокомедий о ловких жуликах, – однако случившиеся в реальности, о чем свидетельствуют архивные полицейские протоколы.

В очередной ювелирный магазин заявился очередной элегантно одетый «джентльмен» и ушел, понятно, ничего не купивши. Однако, улучив момент, молниеносно затолкнул кольцо в землю цветочного горшка с олеандром, красоты ради стоявшим здесь же, на прилавке. Как-то он ухитрился сделать так, что пропажу заметили не сразу. Через несколько дней в магазин на автомобиле (дело происходило уже в XX веке) приехала не просто элегантная – роскошно одетая дама. Купила она, правда, недорогую брошку – но сделала заказ на несколько тысяч рублей, так что приказчики вились вокруг нее мелким бесом. Увидев красивый цветок, «аристократка» очаровалась им настолько, что пожелала тут же купить, разумеется вместе с горшком, а как же иначе? Владелец магазина посмеялся про себя над очередной прихотью избалованной барыньки (он таких много повидал), но, не желая терять перспективную клиентку, не спорил (в конце концов речь шла о паршивом цветке в горшке) и скоренько продал ей олеандр за двадцать рублей (наверняка чуток на этом «наварившись»). Приказчик отнес олеандр в автомобиль, и дама укатила с горшком – и бриллиантовым кольцом стоимостью в 4 тысячи рублей.

Другой нестандартно мысливший экземпляр, некто Сибиряков, придумал свой, не менее эффективный, метод. Выдолбил изнутри каблуки своих штиблет и наполнил их мягким варом – смолой наподобие пластилина. «Нечаянно» уронив на пол кольцо подороже, он быстренько наступал на него каблуком, и оно надежно впечатывалось в мягкий вар. Пропажа обнаруживалась, как правило, моментально. Сибиряков вел себя, как герой комедии Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию»: «Уж не думаешь ли ты, Федя, что я взял?!» Иными словами, благородно предлагал обыскать его до нитки – чтобы на него, человека порядочного, никто ничего не подумал. Ювелиры, битые жизнью, это предложение охотно принимали – и, не тревожа полицию, где-нибудь в задней комнате обыскивали действительно до нитки. И, разумеется, ничего не находили – перевернуть штиблеты и осмотреть каблуки никому и в голову не приходило. Серебрякова не просто отпускали восвояси – рассыпались перед ним в извинениях. Ворюга их великодушно прощал, говоря, что он все понимает и жаловаться не намерен. Так он развлекался довольно долго – правда, в конце концов сыщики кое-что сопоставили, заподозрили, вычислили и взяли с поличным, но все украденное прежде, а его было немало, – уже пропало неведомо куда…

Распространен был и другой метод. Крайне приличные господин или дама, производившие впечатление людей богатых, набирали ценного товара на приличную сумму… нет, только не подумайте, что они с ним уходили, обещая расплатиться через посыльного, которого следует послать по такому-то адресу. Владельцы магазинов и приказчики видывали виды и допустили бы такой вариант только в том случае, если покупатель/покупательница были их давними честными клиентами. Все было устроено тоньше – когда подходило время рассчитываться, господин (или дама) заявлял, что, вот незадача, он как раз забыл дома бумажник. Но ничего страшного: пусть посыльный доставит купленное по такому-то адресу, а там с ним честно расплатятся. Вот на это покупались. Посыльный звонил в дверь, господин (или дама) забирал у него свертки, обещал сейчас же выйти с деньгами – и дверь захлопывалась. Проходило довольно много времени, прежде чем маявшийся на лестнице посыльный начинал искать концы – скажем, шел к дворнику. Квартира оказывалась ненадолго снятой, а господин или дама давным-давно улетучились через черный ход, каковой имелся во всех небедных домах…