Деньги ей выдали в рюкзаке. Снова рюкзак! Фима даже застонала, когда Пьянов вручил ей реквизит.

Но Пьянов был безмерно горд и доволен.

– Лично печатал для тебя деньги всю ночь.

– Какой же он тяжелый! – ахнула Фима, получив «сокровище» в свои руки. – Ты не мог поменьше денег напечатать?

– Бери, бери! Мне не жалко.

– Да ведь мне все это тащить!

– Ничего. Своя ноша не тянет.

Пьянов немножко обиделся на нее за то, что она не оценила его великодушного порыва. И все время бурчал, что чернил и бумаги на эту работу пошло на целую его зарплату.

– И это не считая самой работы. Сколько трудов потрачено! До часу ночи с женой сидели резали. Потом она спать пошла, я один еще долго морочился. Теперь голова от недосыпа трещит, в глазах черные мушки, а на пальцах мозоли. И ты еще недовольна!

– То есть это еще и ненастоящие деньги?

Пьянов искренне поразился ее вопросу.

– А где я тебе раздобыл бы в нашей глуши и за такое короткое время рюкзак баксов? Мы по всему району столько денег за год иной раз не тратим.

– Ладно, извини.

Но Пьянов не собирался так быстро прощать ее.

– Настоящие ей баксы подавай! Ишь чего захотела! Это же запрос в центр надо делать, согласования всякие там. И вообще, кто бы нам выделил настоящие-то?

Пьянов был так обижен, что Фиме сделалось неловко.

– Так я ничего против фальшивых не имею в виду, я просто опасаюсь, что эти бандиты-егеря поймут, что доллары не настоящие.

– Поэтому ты им рюкзак в руки и не давай. Показать – покажи, а в руки не давай. Издалека-то они и не поймут, настоящие там деньги или фальшивые. А когда до дела дойдет, когда они тебя убивать примутся, тут уж мы подоспеем, им снова не до изучения подлинности валюты будет.

Фиме внезапно сделалось страшно, и она попросила:

– Вы уж не подведите.

– Мы все время будем рядом. Станем следить за тобой с помощью видеокамеры.

Миниатюрную камеру надежно зафиксировали к воротничку рубашки: если не знать, что это камера, то просто значок. Несмотря на свой размер, работала она идеально.

– На полкилометра сигнал идет. Но для устойчивости мы будем еще ближе.

И все-таки немножко Фима трусила. Она не хотела этого показывать, всячески крепилась, но изнутри ее донимала мелкая дрожь, от которой предательски холодели руки и пересыхало в горле.

Вопреки опасениям Фимы, ее проводники егеря Саныч и Петрович оказались ничего себе и даже симпатичными мужиками. Глядя на них, Фима никак не могла представить, что они способны кого-нибудь убить. Такие добродушные были у них лица. Такими простыми и незамысловатыми байками они сыпали, стараясь ее ободрить и развеселить.

Всю дорогу они угощали ее вкусно пахнущим травами и ягодами чаем, который наливали из своих термосов, предварительно заботливо споласкивая для Фимы отдельный стаканчик. Кормили домашними коржиками и бутербродами с копченым салом. Нет, невозможно было представить, что эти славные и дружелюбные дядьки, которые достались ей в провожатые, могут вдруг напасть на нее, стукнуть, обидеть, отнять деньги, а ее саму убить.

Как в такое поверить, чтобы человек, который ей улыбается, через несколько минут схватил бы нож и перерезал ей горло, как бедной Полине?

И неожиданно для самой себя во время одного из таких чаепитий Фима задала вопрос в лоб:

– А вам, Саныч, доводилось самому когда-нибудь убивать?

И тут же получила от егеря невозмутимый ответ:

– Приходится иногда. Работа у меня такая, что приходится убивать.

Фима чуть не подавилась чаем. Петрович тут же оказался рядом и заботливо похлопал Фиму по спине.

– Горячий? – взволнованно спросил он. – Надо подуть! Осторожней!

Фима кивнула Петровичу, благодаря того за заботу, и продолжила расспрашивать Саныча:

– И кого же вы убивали?

– Кого? – задумался Саныч. – Да, пожалуй, что чаще всего волков приходится стрелять. И других хищников.

– И волчиц тоже? С волчатами?

– Бывает.

– Вам их не жалко?

– Как не жалко, жалко, конечно. Но я тебе так скажу, мало волков, плохо. Но если они слишком уж расплодятся, то совсем беда. Ни зверью, ни людям спокойно жить не дадут.

– Во всем нужно равновесие, – подтвердил Петрович, наливая новую порцию для Фимы.

Фима послушно еще глотнула чаю и снова вернулась к разговору.

– А людей вы убивали?

– Людей? Ну, разве что на войне. Я ведь еще Афган застал. Там приходилось, конечно, стрелять. Но война на то она и война, чтобы стрелять. Может, иной раз кого и убивал, не знаю.

– А в мирное время?

– Вопросы ты все какие-то странные задаешь. Я вот не пойму, нарочно, что ли, вы так делаете или учит вас кто?

– Что делаем? – растерялась Фима. – Кто учит? И чему?

– Вот я и в толк не возьму, откуда вы такие только беретесь?

– Какие?

– Ну, словно сверло, в душу к человеку пробуриться пытаетесь. Видите, что неприятен ему разговор, нет, вы еще больше силу давите. Чисто упыри какие-то!

Ошеломленная полученной отповедью, Фима вернула стаканчик и надолго замолчала. Потом они снова двинулись в путь. И по подсчетам Фимы, прошли еще не меньше двух километров. Идти было тяжело, потому что, во-первых, рюкзак врезался в плечи, а во-вторых, дорогу нельзя было назвать хорошей. Да и дороги-то как таковой не было. Сначала была разбитая лесовозами колея, в которой ноги увязали по самые коленные чашечки. А когда зашли в лес, то тут имелись одни лишь звериные тропы, которыми егеря и пользовались. Двигались они, позванивая в колокольчик, по их словам, это помогало избежать ненужной встречи с медведем или другим хищным зверем.

– Сейчас самцы у всех животных в благодушном настроении, потому что гон еще не начинался, лето и еды полно. Но самки – это другое дело. Сейчас детеныши у многих припозднившихся мамашек еще маленькие, поэтому нужно соблюдать осторожность. Мы о своем появлении сообщим заранее, зверь с нашего пути уберется. И конфликта можно будет избежать без всякой стрельбы.

Скажите, какой заботливый!

– А далеко нам еще идти? – спросила она у Петровича, который по-прежнему шел рядом с ней, в отличие от Саныча, который умотал от них далеко вперед.

– Далече. Притомилась?

– Есть немножко.

– Рюкзак твой не прошу понести, знаю, не доверишь, побоишься. Уж на скольких вроде тебя я за это время насмотрелся, а все же ты от них отличаешься.

– Нет, я такая же, как они! В точности!

– Меня не обманешь, – покачал головой Петрович. – Нет в тебе гнильцы. Саныча ты своими вопросами допекла, но специально достать ты его не хотела. Случайно так