— А ты уверен, что нас не подслушивают? — спросил Иннокентий, и мое сердце сжалось — как он догадался? Тут же сообразила — не меня он имеет в виду.

— Не думаю, — сказал Игорь. — Он явно один — запросы слишком скромные. Значит, делиться ему ни с кем не надо, а сам он вряд ли может организовать прослушивание.

— Сейчас вообще-то есть много дешевых способов — возразил собеседник. — Технологии стремительно развиваются, знаешь ли.

— У него нет денег на такие игрушки, — сказал Меркулов.

— Думаешь, лучше удовлетворить его требования?

— Думаю? Да я уверен!

— Не надо нервничать — я тоже считаю, что ты прав. Но ты же знаешь, я не могу принять решение так сразу — мне надо подумать…

Где-то рядом с ним, в кабинете, послышался тонкий женский голосок.

— У меня здесь гостья! — пояснил Иннокентий. — Нашел на охоте. Маленькая девочка заблудилась в чистом поле. Видел бы ты эти губки!..

— Я позвоню тебе завтра… — закончил разговор Меркулов, который явно был не расположен слушать сейчас про чьи-то губки.

Я аккуратно положила трубку, вернулась в постель и накрылась с головой одеялом. Разговор мне очень не понравился. Насколько я понимала — этот Ружевский, кем бы он ни был, требует деньги у Игоря с Иннокентием. Игорь считает, что лучше ему заплатить. А что будет, если Иннокентий с ним не согласится?

Наверное, дело было в алкоголе, но мне вдруг стало страшно. А потом смешно. Храбрая шпионка Надя Шарп прячется под одеялом. У страха глаза велики, и ничего ужасного не произошло. Может, это был обычный рабочий разговор, и я суюсь куда не следует… Проще всего, конечно, спросить напрямую Игоря. Но мне не хотелось выглядеть в его глазах глупой наседкой, поднявшей гвалт неизвестно из-за чего. Я во всем разберусь сама, не докучая Меркулову. Утешая себя, я незаметно заснула, так и не дождавшись Игоря.

Сегодня был очередной выходной, и по негласной договоренности Игорь меня не будил. Проснувшись, на штатном месте — над кроватью — прочитала записку:

«Надеюсь, все в порядке! Еды опять нет — сходи в магазин. Целую, позвоню».

Деньги, более чем достаточные суммы, Игорь оставлял на кухне. Еды в самом деле не было, даже кофе закончилось, едва удалось наскрести на чашечку. Ну что ж, пройдусь по магазинам, заодно развеюсь и подумаю. Но сперва я собиралась воспользоваться компьютером, чтобы кое-что кое о ком разузнать.

Зайдя в интернет, набрала в поиске искомую фамилию и получила несколько ссылок. Речь во всех случаях шла не о нашем Ружевском, а о неизвестном архитекторе, который благополучно скончался еще в конце девятнадцатого века, а потому вряд ли сейчас мог представлять для кого-нибудь угрозу.

Я решила не сдаваться и вышла на сайт «МедиКо» — фирмы Иннокентия, про который он упоминал у себя в замке за обедом. Ничего полезного узнать не удалось. Обычная информация — прайсы, новости медицины… Сменила поисковую систему, но новых сведений не выудила. Только по Меркулову обнаружился документ, который раньше мне на глаза не попадался.

Это было старое интервью для популярного журнала. Я посмотрела дату — материал оказался пятилетней давности. Из предисловия к интервью следовало, что в то время Игорь работал над методикой излечения наркомании.

«…наркотики затрагивают глубины человеческой души, ту область, которая до сих пор остается для нас малоизвестной и малоизученной. Поэтому следует продвигаться осторожными шагами, избегая, по возможности, риска, но в то же время — не останавливаясь и не боясь просчетов, как бы жестоко это не казалось, потому что только так можно победить это зло. Обычные люди не представляют себе, какую опасность представляет сегодня наркомания. Для них наркоман — это парнишка в соседнем парадном, которого лучше обойти стороной, и никто не задумывается, что завтра это может коснуться и его детей. Наркомания — это рак, она не останавливается, захватывая новые социальные и географические области с каждым годом, и количество молодых жизней, уничтоженных ею, сравнимо с военными потерями…»

Статья мне понравилась, очень впечатляет. Из материала следовало, что для борьбы с этим злом Меркуловым разработан новый препарат. Судя по всему, он оказался не слишком эффективен и в производство не пошел. Поэтому, наверное, Игорь мне про это ничего и не рассказывал. Впрочем, он вообще любит скрытничать!

Чем же он занимается в этих таинственных лабораториях?

В центре никто не оборачивался и не шептался при моем появлении. Значит, наш вечерний променад с Борицким остался незамеченным широкой общественностью или же главврач действительно был личностью неприкосновенной и обсуждению не подлежал.

Дашки было не видно. Вполне возможно, что она была «занята» с кем-нибудь из пациентов.

В палате «искусителя» Витмана я провела всю первую половину дня. Витман находился, по его словам, на пороге смерти. Судя по карте, это было явным преувеличением, на что я ему в конце всех процедур и инъекций и указала.

В коридоре повстречала Маринку и Дашу. Оказывается, вчера вечно ноющий «кремлевский поставщик» выписался и уехал в Сибирь — лечиться у своей бабки-знахарки — так, во всяком случае, он сказал. Звал с собой Маринку, которая завоевала его доверие умением делать лечебный массаж, но ее Сибирь не слишком привлекала.

— Я и здесь-то все время мерзну, а в Сибири совсем окочурюсь, — говорила она серьезно и ежилась, будто уже представляя себя среди заснеженной тайги. — Подвиг жен декабристов повторять не собираюсь!

Даша взяла слово и сообщила нам последние гулявшие по больнице сплетни:

— Тюлениха нашла себе, наконец, жениха! Вчера ее у ворот ждал какой-то мужик на «Вольво».

Маринка фыркнула:

— Надо ей открытку подарить. С поздравлениями от всего трудового коллектива!

Я промолчала. Нашел человек свое счастье — и прекрасно.

Уже к вечеру, улучив время, я спустилась к Борицкому, чтобы поблагодарить за вчерашний вечер. Он был один, стоял на своем излюбленном месте у окна и смотрел на улицу.

— Взгляните, — сказал он.

Я подошла ближе. За слякотным газоном с пожелтевшей грязной травой тянулся парк, вдоль него светлела полоса дорожки, посыпанной гравием. По дорожке сиделка медленно толкала кресло-каталку с неподвижно сидящим человеком.

— Знаете, кто это?

Я кивнула — Тихомиров.

— А я ведь хорошо с ним знаком! Вот что может сделать с человеком…

— Жизнь?

— Не знаю — бог, судьба, природа! Когда я смотрю на него, то думаю — стоит ли продолжать? Работать, думать, надеяться, если в финале…

— Никто не знает, что ему уготовано судьбой, — заметила я.

Что еще сказать, я не знала. Печально было видеть своего шефа в столь меланхолическом, и я бы сказала даже — депрессивном состоянии, но помочь ему я была не в силах, а на курсы релаксации, как он уже мне признавался, времени у него не было.