— Я думаю...

— Это был сон, — помог ей Мэрфи.

— Это мог быть только кошмарный сон, — убежденно повторил Фил.

Наконец она неохотно кивнула:

— Да. Кажется, так оно и есть. Послушайте... я должна перед вами извиниться.

— О, зачем так мучить себя? — укоряюще сказал Мэрфи. — Вам не за что извиняться.

— Мне не следовало так набрасываться на вас с обвинениями, — проговорила Сюзанна.

— Разве тебя оскорбили, Фил?

— Да вовсе нет. А тебя, Мэрфи?

— Тоже нет.

— Итак, вы сами видите, — объяснил Фил, обращаясь к Сюзанне, — вам абсолютно незачем извиняться.

— Никаких оснований, — поддержал его Мэрфи.

— Итак, как вы теперь смотрите на то, чтобы продолжить наше путешествие? — спросил Фил.

— Нам предстоит уникальная захватывающая прогулка, — пообещал Мэрфи.

Фил нахваливал:

— Это будет маршрут экстракласса.

— Первоклассное обслуживание!

— Роскошный стол в компании капитана корабля!

— Каждый вечер танцы на палубе!

— Прогулки на катере и бесплатный коктейль!

Сюзанне уже порядком надоели их шуточки, она не могла дождаться, когда они закончат свою болтовню. У нее отчего-то кружилась голова, ее подташнивало, она продолжала недоумевать по поводу произошедшего с ней — словом, она чувствовала себя так, как будто выпила много спиртного или проглотила сильное лекарство. Реплики санитаров отдавались болью в голове, ей с каждой минутой становилось все хуже. Но она не могла ничего сказать, боясь опять оскорбить их, если случай в лифте действительно был сном, то она и так позволила себе слишком многое.

Наконец она не выдержала:

— Ну... ладно. Давайте снимемся с якоря и выйдем из бухты.

— Счастливого путешествия! — воскликнул Фил.

— Катер уже мчится со скоростью шестнадцать узлов! — прокричал Мэрфи.

Они разогнали каталку и на скорости выехали в главный коридор, ведущий к лифту.

— Ты уверен, что Спящая красавица не имела никаких дел с гномами? — спросил Мэрфи Фила.

— Я же тебе сказал, с гномами была Белоснежка. Мэрфи, я начинаю подозревать, что ты совершенно безграмотен.

— Это ты зря, Фил. Я — очень образованный человек.

Теперь они были уже совсем недалеко от лифта.

Мэрфи пояснил:

— Это все из-за того, что я давно не читаю детские сказки. Может быть, для тебя и подходит этот вид литературы, но я предпочитаю что-нибудь более серьезное.

— Ты, конечно, имеешь в виду бюллетени о скачках? — Нет, скорее Чарлза Диккенса, Фил.

— Наверное, не забываешь и «Нэшнл инкуайрер»? Вот и лифт.

Сюзанна поняла, что дрожит от напряжения.

— Если хочешь знать, я прочел все опубликованные романы Луиса Ламура, — пробурчал Мэрфи, нажимая кнопку с надписью «ВВЕРХ».

— От Диккенса до Ламура, — изумился Фил. — Какой диапазон интересов!

— Да, я такой разносторонний человек, — признался Мэрфи.

Сюзанна затаила дыхание в ожидании того момента, когда откроются двери лифта. В горле у нее застыл крик, готовый вырваться наружу.

«Господи, не дай повториться этому кошмару», — молила она.

— А как у тебя с этим, Фил? Встречалось что-нибудь увлекательное среди этикеток на консервных банках?

Двери лифта с легким шипением разошлись в стороны. Они находились за изголовьем каталки, и Сюзанна не могла видеть, есть ли кто-нибудь в кабине лифта.

Мэрфи и Фил вкатили Сюзанну в лифт и вошли вслед за ней. На сей раз никаких мертвецов в лифте не оказалось.

Сюзанна с облегчением выдохнула и блаженно закрыла глаза. Напряжение не прошло бесследно, у нее начала болеть голова.

Оставшийся отрезок пути до палаты также был пройден благополучно, если не считать одной мелочи — когда она перебиралась с каталки на кровать, то ощутила колющую боль в предплечье. Она мгновенно вспомнила, что Харш — или кто-то из его помощников — очень сильно дернул ее именно за эту руку, после этого она потеряла сознание.

Санитары уже ушли, а Сюзанна все сидела, обхватив руками колени и боясь пошевелить ноющей от боли рукой. Наконец она решилась и засучила правый рукав пижамы. На бледной коже сразу бросался в глаза багровый синяк. Он был размером с долларовую монету. К нему было больно прикоснуться. Это был свежий синяк — в этом не было никаких сомнений.

Что это могло означать? Может быть, этот синяк доказывает, что встреча с Харшем и его подручными была явью, а не кошмарным сном? А может быть, она заработала этот синяк, занимаясь физиотерапией, и потом боль от этого синяка вошла составной частью в приснившийся ей сон?

Она попыталась восстановить в памяти, когда она могла получить этот синяк. Ни малейшего проблеска. Вряд ли она не заметила бы его, когда была в душе. Но бывает, синяк образуется не сразу, а спустя какое-то время.

«Я должна была заработать его на занятиях, — начала убеждать она себя. — Всякое другое объяснение — это безумие. Ни Эрнеста Харша, ни его компании на самом деле не существует. Они не могут представлять для меня никакой опасности. Они — всего лишь призраки, порожденные моим мозгом, выбитым из колеи во время аварии. Я обязательно приду в себя. Макги обязательно найдет причину моей болезни, и я поправлюсь, я больше никогда не буду бредить мертвецами, которые ходят и умеют говорить. А пока мне надо просто помнить: они для меня не опасны».

* * *

Джефф Макги появился в половине шестого, во время вечернего обхода. Он был одет как на званый вечер. Темно-синий, прекрасно сшитый костюм, белоснежная рубашка, галстук-бабочка в полоску и светло-синий платок в нагрудном кармане пиджака.

Неотразимость Макги обернулась для Сюзанны на этот раз совершенно неожиданными последствиями — она вдруг осознала, что смотрит на него уже не как пациентка на своего врача, а как женщина на мужчину. Ею овладела самая настоящая страсть, она отчетливо помнила, что раньше видела в Макги только человека приятной наружности и обходительных манер.

«Боже, — игриво подумала она, — да я и вправду пошла на поправку. Надо же — дойти до такого бесстыдства!»

Макги направился прямиком к ее кровати и на этот раз уже без всяких стеснений наклонился и поцеловал ее в щеку, почти в уголок рта. Он, судя по аромату, пользовался очень приятным лосьоном после бритья с запахом лимона и каких-то душистых трав, но сквозь аромат Сюзанна ощутила и непередаваемое благоухание мужской свежевыбритой кожи.

Что, если забросить ему руки за плечи, обнять его, прижать к себе и взять от него хоть немного тех сил, которые так и играли в его мужском теле! Но нет, она не могла себе этого позволить, она прекрасно отдавала себе отчет, что она ладила с доктором, но их отношения не перешли еще черты, за которой начинаются объятия. Макги далеко не равнодушен к ней — в этом у нее сомнений не было. Но она оставалась его пациенткой, а он — ее лечащим врачом, и это накладывало свой отпечаток. Вдруг она ошибается и никаких чувств он к ней не испытывает? Лучше не рисковать. И она ограничилась легким прикосновением губ к щеке доктора в ответ на дарованный им поцелуй.