– И ты решил, что из-за меня?

– У Тани была вечная потребность опекать сирых. Она и меня-то не любила, лишь жалела. Мне было пофиг. А тут нарисовалась ты – бедная овечка с испуганными глазами. Я видел, как она квохчет над тобой.

Жанне хотелось зажать уши руками, не слышать неверные, лживые слова. Но Антона было не остановить, он сыпал обидами, упреками, выливал на нее потоки давней заскорузлой обиды.

– А потом… потом она умерла. Из-за тебя.

Жанна вскинула голову и с ужасом уставилась на него.

– Да! Ты виновата. Если бы я был в том рейсе, я бы не допустил, чтобы она погибла. Я лучше убил бы этого придурка, но она бы осталась жива.

– Это был несчастный случай, – пробормотала Жанна. Антон сказал то же самое, что она твердила себе все эти годы: если бы тогда вместо Тани она бросилась на перехват неадекватного пассажира, Таня бы не погибла.

Воцарилось молчание. Потом она подняла голову.

– Зачем все это? Рисунки, угрозы… Чего ты добивался?

– Просто так, – Антон улыбнулся, но не своей обычной насмешливой улыбкой, а хищным оскалом. – Нет, не просто. Хотел превратить твою жизнь в ад, такой же, как у меня. Не было дня и ночи, чтобы я не вспоминал ее. Знаешь, каково это жить с такой болью в сердце?

Она знала, эта боль терзала и ее тоже, но толку объяснять ему это? Не поверит. Он же… псих. Она вскинула на него глаза. Антон смотрел на нее со странным спокойствием. Словно уже все решил.

– Чего ты добивался? Я не понимаю.

– Чего? Я ведь ушел из авиации после этого. Мотался по заграницам, пытался как-то прийти в себя, в ашрамах сидел. А потом узнал, что ты снова летаешь. Я-то думал, тебя выкинули на помойку, ан нет.

Жанна крепко зажмурилась, чтобы хоть на минуту избавиться от гула в ушах, кровь стучала в виски, как при взлете. На сеансы к Илоне Юрьевне она попала по рекомендации кого-то из школы стюардесс. Точно! Когда она решила вернуться, то поняла, что не может заставить себя сесть в самолет без дрожи в коленях. Старший инструктор, которой она пожаловалась на якобы бессонницу, дала контакт психолога, к которому, как она сказала, «бегали все девочки». И мальчики, значит, тоже. Как же совпало, что Илона Юрьевна, Антон и Таня жили в одном доме?

– Ты тоже ходил к Илоне на консультации?

Сначала Антон решил солгать, она поняла это по его усмешке, но потом, видно что-то решив для себя, кивнул.

– Да, ходил. Потому что Таня ходила. Я все делал как она. У Тани тоже было полно тараканов, – он постучал пальцем по лбу. – Но Илона хорошо с ними управлялась. Таня ее и разрекламировала среди стюрок. Многие из них стали к Илоне ходить. После того как… как Тани не стало, я год не помню как провел. В дурмане каком-то. Потом Илону встретил, она меня зазвала к себе, расспросила, предложила поработать, сказала, что в таком состоянии мне недолго осталось. Мне было пофиг, а потом я увидел тебя. Ты была в форме, видно, только из рейса, и ты шла к Илоне. В тот день я сломал себе руку, – он потряс кистью. – Саданул по стенке. Но боль физическая – ничто по сравнению с болью души. Это так несправедливо: ее нет, а ты летаешь.

– Илона… она рассказывала тебе про меня? – охрипшим враз голосом спросила она.

– Представь. Илона совсем не в моем вкусе, да и старовата, но и у нее сработал тот же материнский инстинкт: спасти погибающего. Она наверняка не хотела нарушать эту свою врачебную этику, но, если задавать правильные вопросы, можно узнать многое. Отец помог вернуться в авиацию. И вот наконец мы встретились. Мне пришлось долго приглядываться, изучить тебя, понять твои страхи. Главный я знал, но этого было мало.

– Ты болен, ты реально болен. Зачем ты убил Илону Юрьевну?

Антон сморщился, словно раскусил что-то кислое.

– Меньше надо по карманам лазить. Илон-ка нашла у меня рисунки. Те, с самолетом. Ты же ей рассказала, да? Она кричала, ты бы видела как. Что я свихнулся, что мне надо лечиться. А на меня кричать нельзя. Ясно? Я не сдержался, ударил, она отрубилась. Потом посмотрел расписание ее сеансов, увидел, что тебе сегодня назначено. Представил, как будет прикольно, если менты застанут тебя прямо у трупа. Это было спонтанное решение сымитировать суицид, я перерезал ей вены, подержал немного, чтобы не дергалась. Написал на рисунке с самолетом послание. Тебе. Надеюсь, ты оценила? О, я бы дорого дал, чтобы увидеть твое лицо в этот момент. – Антон засмеялся и вытер слезу в уголке глаза.

Обыденность его речи вводила в ступор. Вот стоит перед ней человек, коллега, с которым налетаны часы и километры, который помогал ей в разных непростых ситуациях, с которым она иногда делилась переживаниями и который поддерживал и сочувствовал, а на деле планировал и прикидывал, как превратить ее жизнь в ад. И превратил в конечном итоге.

– Да, Антон, я оценила, – не сразу ответила она. – Тебе удалось меня поразить. – Она даже нашла силы улыбнуться. – Осталось прояснить лишь одно: мадам Николь заодно с тобой? Как тебе удалось ее уговорить?

– Она сама на меня вышла. Знаешь, есть такие чатики, где люди ищут всякое-разное. Нестандартное. Она написала мне… а впрочем, не важно. Это не имеет значения. У нее была своя цель, я лишь немного ее скорректировал.

– А Клещевников – тоже твоя работа? – осенило ее.

Антон посмотрел непонимающе, и Жанна вспомнила, что никто не знает истинной причины его смерти. Тут она промахнулась.

– И что теперь?

– Ничего, – пожал плечами Антон. – Ты все равно никому не расскажешь. Потому что иначе история с кражей колье станет известна всем. Тебя посадят. Прощай небо, прощай красавчик-пилот, – он ехидно рассмеялся. – Жаль, я бы довел эту историю до конца, не учел, что ты хитра и пронырлива, как лиса. Что ж, это еще не конец. Зато теперь ты будешь жить и бояться, зная, что я где-то рядом, что я слежу за тобой, – он показал пальцами сначала на свои глаза, потом на ее.

– Ты не прав, – она поднялась. – Посадят не меня. Ты же убил Илону. Ваши отношения легко будет доказать. Переписка в соцсетях, звонки, соседи, которые что-то да видели, знали. Напрасно ты думаешь, что полиция рада будет списать все на суицид.

Антон тоже поднялся, повел глазами по сторонам, взял в руки один из пледов, повертел, развернул, хмыкнул.

– Тебе не говорили, что иногда лучше промолчать?

Жанна попятилась, выскользнула из-за стола, но Антон перегородил ей путь. Она сдернула сумку с плеча и с размаху шлепнула его по голове. Его руки взметнулись, прикрываясь, Жанна метнулась к выходу, но не успела. Плед окутал ей голову, ворсистая ткань облепила лицо, забила нос. Жанна закашлялась, втянула воздух, но плед еще плотнее прижался к коже, а потом затянулся на шее. Она повалилась на землю, Антон навалился сверху, прижал к земле, шипел сквозь стиснутые зубы:

– Сама виновата, сама.

Красные круги заплясали перед глазами, мелькнуло лицо Камаева. Она ведь так и не сказала ему, что… что он ей нужен. Хотя, может, она ему безразлична, потому он и не ответил на ее сообщения.

Она елозила руками вокруг, сучила ногами, извивалась, но сил уже не осталось. Не осталось и воздуха. Пальцы нащупали на земле что-то твердое и плоское, похожее на пластиковую карту. Жанна взмахнула наугад, последним всплеском угасающего сознания. «Чирк!» Сверху раздался злобный вскрик, хватка на горле ослабла, дала еще немного воздуха, совсем чуть, и Жанна поджала колено к груди, уперлась стопой в то, что нависало над ней, толкнула от себя прочь. На мгновение стало легко, Жанна повертела головой, освобождая стянутую шею, перевернулась на бок, потом на живот и поползла, ничего не видя и не понимая, куда движется. Правую ногу дернуло назад, потом ее всю поволокло по земле, плед сполз с лица, но видно