стать и вовсе чуть ли ни с колыбели. Получается, в Паргее такие церковные практики ничуть не лучше. Или не хуже. Как посмотреть.

— А каковы шансы, что тот прецептор согласится?

— Да ты что, Степ? Кто же откажется от виноградника на полтысячи акров и большого поселения? Учи уже молитвы все-все.

— Я их и так знаю. — не могу сдержать грустного вздоха.

Глава 14

С чего вдруг я пытаюсь впасть в грех уныния? Ну, подумаешь, хотят меня для блага рода и, кстати, для моего тоже, устроить аббатом. Так и что с того? Я молод, здоров, достаточно привлекателен и физически крепок, да ещё и одарённый к тому же. Мне ли быть в печали?

Знаю, что здешнее монашество не такое строгое как в моём родном мире. Жениться нельзя? А я разве собирался? Да, не смогу иметь семью, так к этому и не стремлюсь. Зато в монастыре откроются широкие возможности заниматься тем, что сам себе намечал. Учиться, учиться и учиться. Или это Ленин завещал, а не я планировал? Одно другому не противоречит.

Книгопечатание здесь не изобрели, все религиозные, философские, научные и литературные творения сплошь рукописные, и занимаются их созданием как раз монахи монастырей ордена Молящихся, когда не молятся и не совершенствуют своё воинское мастерство.

В общем, вполне приемлемый для меня вариант устройства в этой новой жизни. Есть даже возможность однажды вернуться в миряне, правда, совсем крошечная, если вдруг я окажусь наследником рода. Но такого мне совсем не хочется, дай Создатель многие лета моим неллерским родным.

Понимаю, что не всё так привлекательно, как рисую себе в утешение. Монастырское хозяйство — это своего рода государство, пусть и небольшое. И проблем там наверняка выше крыши.

К тому же, места вокруг Готлина весьма не спокойные. Грабить монастыри здесь порой не отказываются ни разбойники, ни вышедшие из-под контроля бароны, всё прямо как на Земле в аналогичную эпоху. Ладно, чего зря лоб морщить? Разберусь. Лучше попытаюсь запомнить множество имён своих новых родственников, которые мне Юлиана называет.

— Геральт? — переспрашиваю.

Очередного дядю — дошло уже до троюродной родни — зовут как того ведьмака из фэнтези. Вот его я по этой причине запомню, а с остальными будет намного сложнее, и с десятого раза не уложу такую толпу в голове.

Имена разных родственников часто повторяются. Одних только Виталиев четверо, и Юлиана ещё одна есть.

— Да, Геральт. — удивилась моему интересу кузина. — Ты про него уже слышал? Говорят, это всё враньё. Не было у него ничего с королевой. Ей всего-то восемнадцать, ему же за сорок. А в изгнание в Верцию его отправили за смертельную дуэль с другом королевского брата принца Теода. Так что, этого троюродного дядюшку мы с тобой вряд ли когда-нибудь увидим. Из республики редко кто возвращается.

Мы уже четверть часа как покинули беседку и прогуливаемся по дорожкам. Парк в замке Неллеров действительно хорош. Благоустроен, ухожен. Занимает участок между южной стеной замка и казармой. Фонтан и незамерзающие даже зимой три небольших искусственных водоёма. Магия конечно же. Я хорошо вижу вторым зрением опутавшие бассейны и озерцо синие и красные нити.

Долго магическая энергия вне одарённых не держится. Заклинания надо постоянно подпитывать, заменяя бледнеющие жгутики новыми. Кто этим здесь занимается? Вполне возможно, что лично члены моей обретённой семьи. Что же, за такое отношение к замку их нужно уважать. Не гнушаются работой.

Меня в данный момент отвлекают две проблемы. Хочу есть, проголодался на свежем воздухе, и нахождение под прицелом множества любопытных глаз, надоело. Но уж очень интересно слушать кузину. Та, видать, тоже по общению соскучилась. Можно ведь продолжить и за столом? Почему нет?

К нам робко приблизилась молодая курносенькая, круглолицая девушка с тонким серебряным ошейником. Она как-то умудрилась на узкой дорожке втиснуться между шедшими за нами дородной воспитательницей Юлианы и моим Томом.

— Чего ты сюда пришла? — недовольно спросила кузина.

— Господин епископ вас ищет, хозяйка. — пролепетала служанка.

Девушку явно держат в ежовых рукавицах, хотя одета не хуже дочерей глав гильдий. И выглядит упитанной, что в здешних реалиях для большинства несбыточная мечта.

— Скажи маркизу, что я занята. Он сам меня просил… — Юлиана вовремя прикусила язык, бросив на меня стыдливый взгляд. Ах, дорогая моя кузина, я сразу же догадался, что не по своей воле ты ко мне пришла, вернее, не только по своей. Не вижу в этом ничего дурного. Понятно, епископу Рональду хочется знать обо мне как можно больше. И лучше получить информацию в ходе родственной, дружеской беседы. — Я приду к нему в два часа. Мы с милордом, моим братом, вместе пообедаем. Пошла отсюда.

А Юлиана-то, кажется, весьма избалована отцом. Не кинулась выполнять его указание. Плод искренней любви? Наверное, раз может себе позволить капризничать.

Делаю вид, что не заметил оговорку кузины. Беру её аккуратно под локоть и предлагаю вернуться ко мне и уже поесть чего-нибудь.

Смеётся опять. Степ у неё что-то вроде шута? Нет, смотрит на меня вполне дружески, я достаточно чутко определяю истинное к себе отношение. Такой способностью обзавёлся ещё в прошлой жизни и не потерял, переместившись в Паргею.

Соглашается, и мы разворачиваемся к дворцу. От восточного угла парка нам короче оказалось идти через плац перед казармой.

Четверо гвардейцев, одетых в тяжёлые латные доспехи и при полном вооружении, включая копья и щиты, стоят в центре уложенной брусчаткой площади неподвижно, словно истуканы.

— Ого, Карл! — узнала одного из вояк кузина. — Что ты опять натворил? Надеюсь, ты не в компании с моей вертихвосткой Хельгой какое-нибудь непотребство устроил? Это приятель моей кухарки. — поясняет мне.

От казарм к нам бежит крупный мужчина в гвардейском мундире с галочкой капрала на предплечье и машет рукой.

— Миледи! Миледи! Им нельзя разговаривать! — сообщает он на ходу.

— Да знаю, успокойся. — кивает Юлиана, и мы с ней идём дальше.

У тех, кто служит в гвардии, есть и такие привилегии, что за воинские преступления их нельзя вешать, а только лишать головы, за проступки же не бьют плетьми, а ставят в полной выкладке на час-два-три и более, кажется, до десяти, изображать из себя статую. Раз Степ об этом знал, то известно и мне.

Судя по красным похмельным лицам четвёрки и большим синяком под левым глазом у одного из них, вояки до утра поминали почившего герцога Неллерского