праву нашей крови. Мною и епископом Рональдом уже направлено обращение к прецептору ордена Молящихся о помазании Степа в духовный сан и назначении его аббатом Готлинской обители. Впрочем, думаю, все из вас об этом уже знают. Садись, милорд.

Так ведь ни разу за время своего спича на меня и не посмотрела. Эх, Мария, хорошая, чую, ты баба, только зачем невинное дитя винить в блуде своего любимого супруга? Я же ни при чём. А всё равно спасибо тебе, что не бросила на произвол судьбы и, тем более, не стала срывать на Степе свою досаду.

Ожидал, что застолье будет поминальным, и поначалу так оно и выглядело, пока герцогиня и её сын вспоминали благородные дела герцога Виталия. Однако, вскоре разговоры скатились в обсуждение текущих дел. Я, естественно, помалкиваю, но слушаю очень внимательно.

Пару раз в очередной раз поймал на себе не очень доброжелательные взгляды брата Джея. Ну, хоть остальные, вроде бы приняли меня, если не с восторгом, то вполне обыденно, а сестра и кузина, те явно испытывают ко мне симпатию. Юлиана-то ладно, её я своими полу-вымышленными историями в стиле киножурнала Ералаш успел обаять окончательно, а вот чем милость маркизы Агнии заслужил?

Чем-чем, на отца её, в котором она явно души не чаяла, похож. Купилась на внешность, а вдруг твой младший брат в душе червяк? Ладно, это шутка. Нормальный я мужик и на добро всегда готов ответить добром. Ты мне сказала, что могу к тебе всегда обратиться за помощью. Рассчитывай на полную взаимность, хотя об этом не догадываешься.

А ведь моего мнения или желания даже не спросили. Хочу я быть настоятелем, не хочу. Раз кровь рода во мне, значит обязан подчиниться решению семьи.

Застолье завершилось спустя два часа после своего начала, не ужин, а прямо совещание какое-то.

Когда мы стоя провожали покидавших зал герцогиню, наследника и маркизу Агнию, следом направился и епископ Рональд.

— Степ, приходи ко мне на завтрак. — отец Юлианы прикоснулся к моему предплечью. — Нам о многом нужно будет поговорить.

— Д-да, маркиз. — изображаю смущение и растерянность.

У меня неплохо получается использовать маски. Почему в своей прошлой жизни не избрал актёрскую стезю? Был бы, что те Данила Козловский, Владимир Машков или Константин Хабенский. Впрочем, нет, чушь, не нужны мне чужие судьбы. Та, которую прожил, и есть наилучшая для меня, с Дарьей, Леськой, друзьями, сослуживцами. А новый, другой путь мне здесь предстоит пройти.

— Юлиана. — успеваю окликнуть куда-то торопившуюся кузину.

— Прости, меня ждут. — чуть сбавила она шаг уже на выходе из зала.

— Да я ненадолго. — объясняю негромко, пристраиваясь с ней рядом. — Только два вопроса. Вернее, один вопрос и одна просьба. Поможешь кузену? Как бастард бастарду?

— Ладно, говори. — Юлиана пошла ещё медленней и, обернувшись, взглядом предостерегла двоих присутствовавших на ужине дам, которые тоже замедлили движение и явно пытались прислушаться к нашему разговору, что делать этого не следует. Те всё поняли правильно и, наградив нас улыбками, обогнали. — Только быстрее, мне уже надо свернуть.

— Да я провожу.

— Не надо меня провожать. Говори.

Она остановилась.

— Тут такое дело. — непроизвольно почесал затылок. Это во мне память тела ещё не изжита, сам-то я, будучи Степаном Николаевичем, обычно мял подбородок, но сюда эта моя привычка странным образом не последовала. — Герцогиня золотом своего пасынка посыпала. Где мне его хранить? Подскажи.

Девушка удивилась и пояснила:

— Во дворце не воруют, Степ. Разве что слуги друг у друга или управляющие. Но их ловят, и либо увечат, либо казнят. Держи монеты в своих покоях, никто не возьмёт. А второе?

Утешила. Спасибо. А что это за юный красавчик в форме гвардейского лейтенанта выглянул и-за угла того коридора, куда ты так, моя подруга, спешишь? В таком возрасте стать офицером гвардии может только дворянин и маг. Флиртуешь, кузина? Ох, зря. Ты ведь сосватана, а раз другому отдана, должна быть век ему верна. Главное же другое. Извини, сестрёнка, но влюбиться в тебя без пол-литра доброй русской водки вряд ли кто-то сможет. Этого красавчика статус твой прельщает. Впрочем, чего я разошёлся? Потому что ты мне очень нравишься, Юля. Не хотелось бы, чтобы ты испытала жестокое разочарование. Хотя, ты девочка умная, очень надеюсь, что разберёшься. Поэтому, промолчу со своими непрошенными советами.

— Второе? Я тебе вчера про опекуна своего рассказывал.

— Ритера?

— Ригера. Юлиана, не могла бы ты исцелить ему ладонь, а? Там всего два пальца надо отрастить. Век твоим должником буду.

Самому мне пока нет возможности пользоваться своими магическими способностями, но почему бы не привлечь чужие, раз уж мне выпала удача иметь одарённую подругу. А у той вдруг покраснели уши и участки шеи за ними.

— Я, я попробую, Степ. Только у меня пока не получается долго удерживать плетения, поэтому связываю нити только в самые простые узлы. Нет, ты не расстраивайся, у меня в учебнике есть узлы на такие случаи. Но это займёт много времени. Неделю или больше.

— Да хоть год! — обрадовался. — Он пятнадцать лет ждал, подождёт как-нибудь ещё шесть дней!

Не выдерживаю и целую кузину в щёку.

— Мне пора идти. — та довольна. — Завтра увидимся. Как от папы моего выйдешь, загляни ко мне.

Смотрю ей вслед. Нет, не ошибся, действительно спешила на встречу с красавчиком-лейтенантом. Эх, Юлиана, хотя бы не сутулилась. С твоей-то фигуркой ещё и плечи опускать.

Качаю головой своим мыслям и тороплюсь к себе. Меня ведь баня ждёт. Даже потряхивает от превкушения, соскучился по нормальным водным процедурам.

Называется, помяни чёрта, и он тут как тут. В гостиной, сидя на пуфике, меня дожидался дядюшка Ригер, при моём появлении вскочил Ванькой-встанькой. Я ещё застал в детстве такую игрушку, а вот дочь уже с Барби росла.

— Милорд! Я так рад за вас, что вас приняли в замке!

— Вас-вас. — крепко обнимаю опекуна и вижу, что глаза у того на мокром месте. Расчуствовался. — Мы с тобой по прежнему будем на ты. Какой я для тебя к бездне милорд?

— Да что вы! Как можно, господин? Услышит кто, да и я ведь к вам на службу определён. Не смотрите, что увечный. Десять лет в охране герцога был. Знаю порядок. Вы не думайте, что не справлюсь…

— И мыслей таких нет. А с твоей рукой мы всё