два и два: Яснова приходила за препаратом, вызывающим образование тромбов, а у Яблочкова ишемический инсульт! К тому же у них были отношения. – Дина бросила в сторону Арсения красноречивый взгляд. – По крайней мере, это говорили люди, которым я верю. Вероятно, он ее бросил, а она отравила его! Или пообещал жениться, но передумал…

– Логичное допущение, – усмехнулся Арсений. – А почему вы слили эту информацию Алмазовой, а не кому-нибудь другому? Тому же Громову, например?

– Ну и выражения у вас… «слила информацию», – усмехнулась девушка. – Я весь день думала, кому рассказать мою версию случившегося, и решила, что лучше всего Елене. Ваш Громов с Борщевиком вместе постарались бы это замять. А зло должно быть наказано! – Глаза Дины сверкнули, голос зазвенел. – По крайней мере, нужно было грамотно расследовать обстоятельства смерти Сергея, а у Елены как раз связи есть или в следственном комитете, или еще где-то повыше.

– Онна-бугэйся! – прокричал Строганов что-то по-японски и хлопнул в ладоши. И на наши слегка недоуменные взгляды пояснил: – Насчет зла! Согласен с вами! А кстати, в каких вы отношениях с Черняевым?

– С Черняевым? – искренне изумилась девушка. – А при чем тут зло и этот придурок, извините?

– При том, что вы бывали у него в кальянной, это доказанный факт! – вынес вердикт Строганов, вставая.

Мы озадаченно посмотрели, как он направился куда-то в недра служебных помещений столовой. Игравшая в зале музыка вдруг кардинально изменилась, а громкость ее возросла. Вернувшийся на свое место Арсений повеселел и сразу продолжил разговор:

– А почему Черняев придурок? Он, как его, мужинист? Или шовинист? Или сексуалист?

– Не смешно. – Дина приступила к кофе. – Вы, юноша, думаете, что вы такой гениальный благодаря своему мужскому мышлению…

– Я думаю совершенно о другом, – перебил ее этот юноша, выбивая ритм звучащей песни ладонями по столу. – Мне очень нужно знать, какие у вас на самом деле отношения с Черняевым, это раз. Имел ли он доступ к препаратам в вашей лаборатории, это два. И не было ли у него связи с Ясновой, это три.

– Слушайте, – криво улыбнулась Дина. – Хватит изображать из себя моего любимого героя: это раз, это два…

– Тогда отвечайте на вопросы. – Арсений обиженно скрестил руки на груди.

– Никаких у нас с ним отношений нет, не было и быть не может! – категорично заявила Дина. – Да, мы как-то раз были у него в кафе, с подругами. Он нас пригласил. Это был первый и последний раз. Черняев мне неинтересен – ни как доктор, ни как мужчина. И как ученый он ровным счетом ничего собой не представляет, с ним не о чем разговаривать. А был ли у него роман с Ясновой – без понятия. Единственное, что я знаю: он, весьма вероятно, употребляет какие-то психостимуляторы.

– Откуда информация?

– Да видно же. Зрачки, глаза, изменение настроения, прыщи на коже, делов-то, – пожала она плечами. – Но это проблема Зволдина, или кто там у него начальник?

– А Зволдин не наркоман? – спросил я.

– У Зволдина свой наркотик, – усмехнулась Дина.

– Какой? – быстро спросил Арсений, подавшись вперед.

– Власть, слава, – ответила Дина и злобно добавила: – Локомотив, блин.

– А он был сильно заинтересован в устранении Яблочкова? – неожиданно поинтересовался Арсений.

– Ого?! – Дина уставилась на него широко раскрытыми глазами. – Как-то я не размышляла в этом направлении. Мысль, конечно, интересная, но…

– Думаете, не рискнул бы? – Арсений качал ногой в такт играющей музыке.

– Вот чего-чего, а рисковать он любит. Особенно другими… – задумчиво покачала головой девушка. – Знаете, чей портрет у него в кабинете?

– Какого-то лысого мужика в очках, – проявил наблюдательность Арсений.

– Это Серджо Канаверо. – Судя по тону, Дине этот хирург явно не нравился. – Он бы еще Менгеле повесил! Испугался, наверное, что уволят…

– Кто это такие? – поинтересовался Строганов, не скрывая свою неосведомленность. – Его учителя?

Дина впервые расхохоталась.

– Я не удивлюсь! – отсмеявшись, ответила она. – Неважно. Главное, что Зволдин не стал бы руки марать таким образом, понимаете? Вот донос написать, сплетню пустить – это в его духе. А травить ядом…

– Но он же мог кого-нибудь нанять. Того же Черняева, – подкидывал версии Арсений.

– Я думаю, что в таком деле он бы не доверился никому, а уж особенно Черняеву. Или убил бы его сразу после исполнения, – усмехнулась девушка. – Кстати, а чего вы к Черняеву привязались? Есть подозрения?

– У меня некоторое время назад были подозрения, – многозначительно начал Арсений, – что мозг мужчины отличается от мозга женщины. Но…

– Я так и знала! – хлопнула ладонью по столу токсиколог. – Еще один страдающий мизогинией…

– Но в одном из рассказов доктора, – Строганов кивнул в мою сторону, – я прочитал, как главный герой, нейрохирург, во время операции замечает, что мозги у всех одинаковые! – триумфально закончил хитрый сыщик.

– Естественно! А вы чего ожидали? – И мы выслушали статистические данные о том, что мужчины более склонны к мутациям, дефектам и прочим гадостям.

Арсений, соглашаясь, кивал, но, как мне показалось, больше в такт музыке.

Телефонный звонок Громова прервал научный монолог Дины. Начальник охраны срочно призывал нас к себе.

Глава 17

– Вы понимаете, что если кто-то донесет, что я тут с вами веду всякие расследования, то меня пнут под зад без выходного пособия! – заявил Громов и притушил сигарету.

Строганов сидел у открытого окна, поскольку не выносил сигаретного дыма. А я удивлялся, почему не срабатывает противопожарная сигнализация, и глядел на потолок.

– Отключил, – пояснил мне Василий. – Как и камеру с микрофоном.

– Это не баг, это фича! – хмыкнул что-то малопонятное Арсений и запел противным голосом: «Прошу, только никакой слежки. Пойми, я больше не твоя пешка. Прости, я орел, а ты решка…»

– Так вот, – поморщился от песни Громов. – Мне сообщили, что Черняев подъехал к дому. Но если вы собираетесь его допрашивать, то я бы сам хотел слышать, чего он там расскажет, но только чтобы он не знал о моем присутствии. Согласны?

– «New blood joins this earth. And quickly he’s subdued. Through constant pain disgrace. The young boy learns their rules…» Это «Metallica», – радостно пояснил закончивший петь Арсений. – Поехали! Как говорится, сто раз услышишь и ни разу не увидишь. Я запишу его слова на диктофон.

Громов покачал головой. Кажется, он был уже не рад нашему сотрудничеству. Из МКБ мы вышли порознь. И к Захару Черняеву ехали на разных машинах. Не знаю, что слушал Громов, но мне пришлось наслаждаться «Fade to Black» все той же «Metallica», причем в исполнении Строганова. Мы приехали первыми и минут пятнадцать ждали Громова. Так что концерт был длинным.

«На дворе XXI век, но тупость неистребима,

Нужна Хиросима, чтобы не жить, как псина.

Разделяй и властвуй! Люцифер, здравствуй!» –

надрывался голос из колонок.

Захар Черняев уже час сидел в машине. Мощные колонки ритмично вздрагивали, музыка гремела в ушах и, судя по недовольным взглядам прохожих, вырывалась наружу, но никак не могла проникнуть ему в голову или в сердце, короче, внутрь него самого, чтобы он мог раствориться в ней, исчезнуть, ни о чем не думать, забыться, забыть… послать все подальше…

Он открыл глаза, убедился, что жестяная банка из-под энергетика пуста, смял ее и не глядя бросил назад, где уже валялись несколько таких же скомканных и сморщенных банок. «Как моя жизнь. Кто-то высосал, смял и выкинул. Всех ненавижу, – вяло подумал он. – Надо чем-то закинуться… иначе труба… сейчас плохо, а будет совсем хреново…» Он набрал номер телефона Любы Ясновой, просто так, чтобы поговорить с ней, даже не поговорить, а послушать… даже не послушать, а услышать ее голос… Телефон оказался выключенным. Захар вяло выругался. Почему, когда вокруг куча девиц, готовых отдаться ему, его тянет к этой дуре? Он почувствовал раздражение от песни и выключил проигрыватель. Стала раздражать тишина. И идущие с работы люди. И играющие на площадке дети…

Зазвонил телефон. Захар вздрогнул. От внезапно нахлынувшего страха заколотилось сердце. Теперь любой звонок – по телефону, в дверь – может означать, что его вычислили, нашли. Схватят и арестуют за убийство Яблочкова. Тот доктор, будь он проклят, с которым он столкнулся вначале в реанимации, а потом в лифте… Откуда он вообще взялся в МКБ? Вероятность этой встречи – десятая доля процента! Телефон продолжал трезвонить, и Захар заставил себя взглянуть на экран. К счастью, звонил всего-навсего его одноклассник, жаждущий получить очередную дозу. Захар трясущейся рукой отключил звук. Но тут же выронил телефон – в голове раздался голос того доктора: «Что ты вколол Яблочкову в реанимации?» Черт! Захар зажмурился и потряс головой, чтобы выкинуть из памяти этот вопрос, чтобы забыть про эту неожиданную встречу, чтобы исчезла та ночь, когда он перекинул