Звонок Ясновой – разобраться насчет той заявки на ядовитое лекарство: кто подписал, когда? Кому она его передала, когда получила? Ты пишешь?

Я вздохнул. В темноте и во время движения писать было сложно.

– Так, дальше. Трансформаторная будка.

– Опять собаки? – оторвал я взгляд от блокнота.

– Нет, люди, – туманно ответил детектив. – Но это на завтра. Как и разговор со Зволдиным. А на сегодня – купить поесть. И отменить мое свидание. Я, честно говоря, про него забыл. Можешь позвонить моей подружке?

– И ответил людоед: «Нет!»

Строганов тяжело вздохнул.

Мы ехали по вечернему городу, проносясь по набережным, затем пролетели над черной Невой, по светящимся мостам, Дворцовому и Биржевому… На одной из улочек Петроградской стороны Строганов резко затормозил.

– Улица Гулярная. Особенно ночью, – добавил он.

Мы поднимались по черной лестнице, поскольку, как выяснилось, ключи от входной двери он где-то забыл, и ходить теперь приходилось через черный ход.

Мне было жутко интересно посмотреть, как живет столь необычная личность. Дом должен соответствовать хозяину. И я не ошибся. От всего увиденного у меня не только прошла усталость, но и зашевелились волосы.

Арсений решил устроить небольшую экскурсию по квартире. Начали мы с коридора, по стенам которого были развешаны (вкривь и вкось) портреты Шерлоков Холмсов. Ну, артистов, которые его играли в кино. Там были Ливанов, Камбербэтч, Пламмер, Дауни-младший и даже японка из фильма «Мисс Шерлок».

– Еще одного портрета не хватает, – улыбнулся я.

– Какого? – забеспокоился этот поклонник великого сыщика.

– Твоего! Ты можешь называться «Питерский Шерлок», – предложил я с некоторой долей иронии.

Вначале он застыл с приоткрытым ртом, а затем заорал:

– Эврика!

От удара (это было одобряющее похлопывание!) я отлетел к противоположной стене. Виталий Соломин, чей портрет висел на ней, сочувственно посмотрел на меня.

– Мне нравится твоя идея! – От радости Арсений аж пританцовывал. – Я возьму себе такой никнейм! Питерский Шерлок! Ай да доктор, ай да сукин сын!

Потирая ушибленное плечо, я прошел за ним в одну из комнат. В ней, кроме жуткого беспорядка, привлекало внимание холодное оружие, развешанное на одной из стен: мачете, сабля, катана и с десяток разнообразных ножей.

Неожиданно Строганов схватил длиннющий японский меч и стал крутить им одной рукой. Мне стало не по себе. Затем, схватив рукоятку обеими руками и выкрикивая малопонятные звуки, он стал наносить им рубящие и колющие удары. Я зажмурился.

– Замри! – донесся до меня голос, и я услышал звук рассекаемого воздуха вначале около правого, а затем около левого уха. – Иайдо!

Очередной короткий свист завершился грохотом от удара. В наступившей тишине я осторожно приоткрыл глаза. Спинка компьютерного кресла была рассечена на две половинки. Строганов стоял с катаной в руках и блеском в глазах.

– Удалось! – закричал он. – С одного удара!

На кухне засвистел чайник.

Мы сидели в гостиной. Мы – это Василий Михайлович Громов, сам хозяин квартиры Строганов и я.

– Итак, – сказал Строганов, скинув все фотографии, которые принес Громов, к себе на компьютер. – Что скажете?

– Нужно увольняться, – нахмурился начальник безопасности МКБ. – Мне все это не нравится. То, что Черняев оказался наркоманом, это полбеды. Плохо, что он помер…

– Ха! – усмехнулся Арсений. – И доктор вон, тоже переживает!

– Как человек, – спокойно сказал Василий Михайлович, – я расстроен. Молодой мужик, мог бы жить и жить… Какой-бы он ни был, у него есть родители… А как занимающий должность начальника безопасности, я… Короче, Борщевиков меня испилил.

– А тебя-то за что? – спросил я его.

– Не уследил, не досмотрел, – пожал плечами Громов. – Хорошо, что это просто передоз.

– Случайный? – уточнил я. – Или суицид?

– Без понятия, – снова пожал плечами Громов. Он сидел без пиджака и галстука, в рубашке с расстегнутым воротом и пил пиво. – Главное, что не криминал. А то мне отравления Яблочкова хватает… – И он поставил пустую банку на пол.

– А вы знали, что у Яблочкова роман? – не отрываясь от фотографий трупа Черняева, поинтересовался Арсений.

– Подозревал, – уклончиво ответил Громов. – А что?

– А прослушка долго хранится? – не реагируя на вопрос и не оборачиваясь, произнес Арсений. – Яблочкова, к примеру…

– Кабинет Яблочкова я не прослушиваю.

– И хорошо, – неожиданно заметил Арсений и повернулся к нам. – А теперь две новости: хорошая и так себе. Доктор, твой выход.

– В смысле, э-э, рассказать про…

– Да! – хлопнул в ладоши Строганов перед моим лицом и запел: – «Generals gathered in their masses, Just like witches at black masses…» Это «Black Sabbath», если что.

Я стал излагать версию про Зволдина и Черняева. Перед приходом Громова мы отрепетировали мой рассказ, Строганов поучал меня, о чем можно говорить, а о чем нельзя даже упоминать.

Начал я с той самой ночи, когда Черняев под видом доктора из «приемника» посетил нашу реанимацию. Поведал про кока-колу со снотворным, про отключение Яблочкова от монитора, про укол мышечного релаксанта…

Громов стал близок к обмороку. Но взял себя в руки.

Я продолжил и рассказал про криминальную связь между Зволдиным и Черняевым, что она была основана на наркотической зависимости последнего. Что Зволдин мог нанять Черняева, чтобы убрать Яблочкова. И смерть самого Черняева тоже может быть насильственной, в том смысле, что его попросту убрал Зволдин. На лице Громова выражение внимания постепенно сменялось выражением сомнения.

– Убивать Яблочкова? Сомневаюсь, – возразил он. – Зволдин чересчур осторожный. Не стал бы он мараться. Даже связываться бы не стал. Если он не будет в человеке уверен на двести процентов, то не рискнет в таком деле. А Черняев, я извиняюсь, что про покойника плохо говорю, не самый надежный человек. Был. К тому же…

– К тому же, – перебил его Арсений. – У Зволдина тайная лаборатория в лесу неподалеку от МКБ! Доктор! Рассказывай!

Я в двух словах описал трансформаторную будку с собаками.

– Черт, – пробормотал Громов. – Только этого мне не хватало. Но это лишь гипотеза. Может быть, там и нет ничего? Будка и будка. Мало ли какие собаки где бегают. Да и Черняев… А ты абсолютно уверен, что именно он был в реанимации?

– Да. И мы еще выяснили, что машина Черняева стояла почти всю ночь на территории нашей больницы, – заметил я. – Слушайте, – мне в голову внезапно пришла хорошая мысль, – а ведь мы можем выяснить, кто еще находился на территории больницы! С помощью сотового оператора! Посмотреть, с кем был Черняев. Например, если окажется, что со Зволдиным, то…

– Конечно, было бы неплохо выяснить, – подтвердил Громов. – Но это задача не для нас, а для органов…

– Может быть, тогда обратиться к Воронцову? – предложил я. – Это старлей из следственного комитета. И рассказать ему…

– Что?! – Строганов аж вскочил. – Рехнулись, что ли? Они же тогда первые на него выйдут!

– Так и хорошо, – удивленно посмотрел на него Громов. А я подумал, что хорошо, что мы не в той комнате, где холодное оружие.

– Да ничего хорошего! – заорал на нас Арсений. Глаза его метали молнии. – Это наше дело, а не каких-то там органов! Понятно?

– Сомневаюсь, – спокойно возразил Громов. – А я вот думаю, что мне докладывать завтра Борщевику?

– Элементарно. – Арсений стал ходить по комнате, спотыкаясь о валявшиеся разнообразные предметы: книги, пустые стаканы, компакт-диски, футбольный мяч… – Черняев оказался наркоманом. Это раз. Откуда у него наркотики, пока неизвестно. Это два. Умер от передозировки. Это три. Эти фотографии никому не показывайте…

– Это четыре, – подсказал я замолчавшему было оратору.

– А давайте-ка вы закинете идею своему Борщевику, что Зволдин устранил Черняева?.. А что это нам даст? А ничего, – сам себе ответил Строганов. – Поэтому не разглашайте версию доктора.

– Мою? А ты разве так не считаешь? – удивился я.

– Я? Нет. Я считаю, что смертью Черняева мировой разум, действующий в интересах добра, оставляет для нас след… – многозначительно заговорил Арсений. Мы с Громовым, вначале внимательно слушая его речь, одновременно разочарованно фыркнули. А Строганов продолжил как ни в чем не бывало: – Вы успели посмотреть его телефон? – спросил он у начальника безопасности.

– Нет, – покачал тот головой. – Его сразу изъяли. Но я мог бы через друзей…

– А второй? – перебил начальника безопасности сыщик-философ. – Старый, кнопочный!

– А что кнопочный? – удивился Громов.

– Он работал? Включался? – Строганов забрасывал Громова вопросами, вперив в него немигающий взгляд. – А его что, не конфисковали?

– Он работал, – сказал Громов, с интересом глядя на Арсения. – В том смысле, что был заряжен.

– А где он? – перебил Арсений начальника безопасности.

– Тоже забрал полицейский. А почему тебя волнует именно кнопочный?

– Это старая модель… где-то у меня была такая же… – Строганов резким движением выдернул ящик из письменного стола и вывалил его содержимое на пол. Громов едва успел поджать ноги. Куча всевозможного хлама разлетелась по комнате. – Вот! Нашел!

И этот археолог извлек из груды вещей раскуроченный старый сотовый телефон.