– Дочери Мартина, – спокойно ответила Мэй, внимательно наблюдая за реакцией Кайли.

Девочка присела рядом с Мэй, положила руки на коле ни и внимательно посмотрела на мать.

– Его дочка умерла.

– Да.

Кайли опустила голову. Казалось, ответ заставил ее скорее задуматься, чем удивиться, и уж совсем не огорчиться.

– Мы были бы сестрами?

– Сводными сестрами, – уточнила Мэй.

– Сестрами, – настаивала Кайли.

– Хорошо, почти, – уступила Мэй, не желая углубляться в ненужные детали.

– Как вы с Тобин.

– Ее звали Натали.

– Натали, – повторила Кайли.

Она взяла горстку маргариток.

– Мы можем сделать венок для нее? Ее куколка может надеть этот венок.

Мэй пристально поглядела на дочь. Ее обращение к такому понятию, как смерть, тревожили Мэй. Кайли лишилась чувств, когда умерла бабушка Мэй. А потом они натолкнулись на тело Ричарда Перри, гуляя по Лавкрафту. Один исследователь говорил, что Кайли якобы обладает иным видением, но Мэй не верила в такие вещи.

– Не стоит, – сказала Мэй.

– Почему нет?

– Потому что. – Мэй не хотелось вообще касаться больше этой темы. – Я знаю, как сильно Мартин тоскует по Натали. Он может очень расстроиться, если увидит, как ты играешь с ее куклой.

– Пожалуйста, мамочка, – сказала Кайли. – Я не буду играть с ней, мы только сделаем венок, чтобы она знала.

– Кукла?

– Нет, Натали. Моя почти сестра. Я хочу, чтобы она знала, что я люблю ее. Как тетя Энид все еще любит прабабушку, как ты любишь Тобин.

– Ладно, я не вижу причин, почему бы нам не сделать венок кукле Натали. – Мэй начала плести новую гирлянду, поразившись глубиной чувств дочери и ее добротой.

«Вот где настоящая правда: любовь не кончается со смертью близкого человека. Натали и мать Мартина будут с нами сегодня, как будут мои родители и бабушка», – думала Мэй, и у нее защемило сердце, когда она вспомнила о тетушке Энид, живой, но одинокой в Блэк-Холле.

Минут через двадцать, когда третий венок из маргариток был сплетен и Кайли побежала в дом, чтобы надеть его на куклу Натали, джип Мартина въехал во двор, и Тобин и Энид вышли из машины.

Мэй оставила цветы и побежала им навстречу. Мартин держал сумки. Он улыбнулся своей широкой улыбкой, когда увидел радость на лицах Мэй, Тобин и Энид.

– Твоя тетя нуждалась в сопровождении, вот я и вызвалась ее сопровождать, – с ходу объявила Тобин.

– Да, да, – еле сдерживая слезы радости, подтвердила тетушка Энид. – Она не хотела отпускать меня одну.

– Прости меня, тетушка Энид. – Мэй заплакала, обнимая тетю.

– Ты же внучка Эмили. И когда это мне удавалось уговорить тебя отказаться от твоих идей?

– Как же вы обе добрались сюда?

– Это все Мартин. Он купил билеты на самолет, потом проехал весь путь до Квебека, чтобы встретить нас и привезти сюда, – объяснила Тобин. – Я-то планировала сразу же улететь обратно домой, правда, правда.

– Я уговорил ее приехать к нам, – объяснил Мартин, обращаясь к Мэй. – Я знаю, ты хотела обойтись без свадьбы, сбежав со мной, но чем ближе мы подходили к этому дню, тем грустнее ты становилась, и я не мог этого не заметить.

– Спасибо, Мартин. – Мэй протянулась через плечо тети, чтобы взять его за руку.

Но тетя Энид остановила этот порыв.

– Не касайтесь друг друга, – сказала она, недовольно засопев. – И так уж достаточно нехорошая примета видеть друг друга перед свадьбой. Не усугубляйте же дело физическим контактом. Любого вида. Эмилия сказала бы тебе то же самое. Да и Абигейл тоже.

– Я так рада, что ты здесь, – поцеловала тетушку Мэй.

Повернувшись к Тобин, она добавила:

– И ты тоже.

– Ты уверена?

– Уверена.

– Семья должна быть вместе. – Голос Мартина звучал глуше обычного, и он больше не улыбался.

Несмотря на замечание тети, Мэй все же подошла к нему:

– Моя тетя и лучшая подруга со мной, и я думаю, тебе следует пригласить кого-нибудь. Это будет тайное, но не традиционное бегство… с большим количеством свидетелей.

– Как жаль, что Натали нет здесь! – воскликнула Кайли. – Мы могли бы обе быть цветочницами, и…

Мартин напрягся. Его как будто ударили. Его глаза сузились, лицо перекосила гримаса боли.

– Прекрати, – сказал он.

Все замерли, потрясенные.

– Что-то не так? – спросила Кайли, нахмурившись.

– Не говори о Натали, – сказал он.

– Мартин… – начала Мэй.

– Ее нет уже очень давно, – тихо произнес Мартин. – Лучше, если мы все не будем говорить о ней, договорились?

– Кайли не подразумевала ничего плохого, – мягко попыталась объяснить Мэй. – Я понимаю твою боль, но Кайли так счастлива и возбуждена по поводу свадьбы…

– Я покажу Кайли фотографии когда-нибудь. – Мартин взял себя в руки. – Я расскажу ей о… – он сделал паузу, не в силах сразу произнести имя, – о Натали.

– Я всего лишь пожалела, что ее нет с нами.

У Кайли дрожали губы.

– Я знаю, детка, – сказала Мэй.

Мэй сильно расстроилась и вся дрожала. Ей хотелось поговорить с ним наедине и объяснить, что нельзя говорить с Кайли таким образом. Она всего лишь ребенок, и ее переполняло желание войти в жизнь Мартина, а его слова и его тон раздавили и уничтожили девочку.

Но Мартин, должно быть, и сам понял свою ошибку. Она видела, как он наклонился, чтобы обнять Кайли, и попросил у нее прощения. Она поняла, что Кайли успокоилась, и улыбнулась. Потом, пока Кайли показывала тете Энид и Тобин озеро, Мартин заговорил с Мэй.

– Я не хотел этого.

– Ты напугал Кайли своим гневом.

– Я знаю. Я видел ее лицо. Мне действительно жаль, я не ожидал, что она упомянет Нэт, и погорячился, слишком резко отреагировал на это.

Она дрожала. Видимо, ее охватила предсвадебная нервозность. И снова нахлынули мысли, что все в их жизни произошло слишком быстро. Впервые за несколько дней ее охватили опасения и нехорошие предчувствия из-за скоропалительности этого брака. Как же хорошо, что приехала Тобин.

Не было ничего странного в том, что Мартину тяжело говорить о Натали в такие моменты, как этот. Ведь девочка могла бы быть здесь, как частица его семьи, праздновать начало их новой совместной жизни. Мартин был скрытен и предпочитал молчать, Мэй же хотелось говорить с ним обо всем. Им придется искать компромисс.