одновременно посещая Общественный колледж Беркшира. Подруга заявила, что не стоит брать кредиты, чтобы поступить куда-то еще, что Общественный колледж – это прекрасно и никто в ее семье не добился большего.

– Я думала, ты будешь рада, – говорит Майя, – рада узнать, что я, возможно, останусь в городе.

– Ух ты! – саркастически восклицает Обри. Затем пауза, и, кажется, она собирается сказать что-то еще, но в конце концов просто бросает: – Спокойной ночи.

* * *

Майя причесывается перед зеркалом после того, как перемерила несколько рубашек и остановилась на майке в бело-голубую полоску, когда раздается стук в дверь. Еще нет часа дня, и ее мама отсыпается после вчерашней ночной смены, поэтому Майя спешит к двери, прежде чем Фрэнк снова постучит и разбудит ее. Он пришел на несколько минут раньше. Она уже улыбается, когда открывает дверь. Но это не Фрэнк.

Это Обри. Она выглядит потрясающе. И на ней тот самый наряд, в котором она была на концерте, когда целовалась с барабанщиком Screaming Mimis. Майя заметила, что он весь вечер не сводит глаз с ее подруги, пока та танцевала возле сцены в платье, обтягивающем покачивающиеся бедра и периодически сползающем с ее плеч. Обри тоже знала, что барабанщик наблюдает за ней. В этом-то и был смысл. Платье красное, кроваво-красное.

– Привет, – говорит Обри.

Как она посмела?!

Теперь вся вина, которую испытывала Майя, все ее сочувствие испаряются, как капли воды на сковородке. Она выходит на улицу и закрывает за собой дверь, чтобы ей не приходилось шептать.

– Ты знала, что он будет здесь в час.

Обри улыбается и пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.

– Ты сказала, что хочешь познакомить нас, вот я и пришла.

– Послушай, у нас есть планы, ясно? Ты не можешь просто…

– Не волнуйся, я не останусь. У моей мамы очередная собирушка «Эйвон», поэтому мне нужно было убраться из дома. Я подумала, что можно прийти к тебе и заодно познакомиться с Фрэнком.

Майя качает головой. Она уже собирается попросить Обри уйти, когда Фрэнк появляется на подъездной дорожке. Вылезает из машины и с улыбкой направляется к ним.

– Привет, – говорит Обри, протягивая руку. – Я…

– Обри. – Он тепло пожимает ей руку.

– А ты, должно быть, Фрэнк. – У нее непринужденный голос, но она не сводит с него глаз, словно пытаясь прочесть его мысли. – Я так много слышала о тебе!

– Я тоже. Но только хорошее. – Ему вроде бы комфортно, и Майя задается вопросом, не ошиблась ли она, предположив, что он предпочитал проводить время с ней наедине.

Она чуть не умирает, когда его взгляд начинает скользить по фигуре Обри.

– Что ж, – произносит она излишне напористо, – рада была тебя видеть, Обри. Но как я уже говорила, у нас с Фрэнком на сегодня планы…

Обри смотрит на него, ожидая приглашения.

К огромному облегчению Майи, он не вмешивается в разговор. Он не то чтобы улыбается, не то чтобы удивлен, но близок к этому. И ей становится интересно, как все выглядит с его точки зрения, учитывая очевидное напряжение, витающее в воздухе, и тон Майи. На мгновение она уверена, что он обо всем догадался.

– Ладно, что ж… еще увидимся. – Обри смотрит на подругу, и в ее голосе почти звучит грусть, но Майя не испытывает к ней сочувствия. Они никогда не причиняли друг другу боли. Не вели себя так жестоко по отношению друг к другу, как сейчас. – Было приятно познакомиться с тобой, Фрэнк, – продолжает Обри. – И мои поздравления.

Он замирает.

– Поздравления?

– По поводу домика. Майя сказала, что ты закончил его строить.

Всякое веселье сползает с его лица. Он свирепо смотрит на Майю.

– Ты рассказала ей о моем домике?

– Я… я сказала, что ты его построил. Я не знала, что это секрет.

Фрэнк хмурится. Он выглядит странно.

– Извини, что я заговорила об этом, – смущается Обри. – Я… пожалуй, пойду.

– Все в порядке, – отвечает он, когда она разворачивается, чтобы уйти. – Правда. Я даже рад, что ты знаешь об этом, Обри. – Улыбка вспыхивает в его глазах и расползается по лицу, оно озаряется так же мгновенно, как недавно помрачнело. – Может быть, ты тоже хочешь его увидеть?

«Нет!» – хочется закричать Майе.

– Но только не сегодня, – говорит он. – На самом деле мне нужно вернуться к своему отцу. У него случилось тяжелое утро. Я, собственно, приехал сюда, чтобы сообщить тебе, Майя. Наши планы отменяются, прости.

Она ему не верит. Он собирался отвезти ее в домик, а она собиралась поделиться с ним своими мыслями об отсрочке, но Обри все испортила.

– И ты прости, – бормочет она.

– За что? – Он обнимает ее на прощание, но объятие деревянное, бесчувственное. Несмотря на то, что всем своим видом он показывает, будто ничего не изменилось.

– Рад с тобой познакомиться, – говорит он Обри. Его взгляд снова скользит по ее формам, и Майя чувствует удар под дых. – Ты пришла сюда пешком? – интересуется Фрэнк. Обри кивает. – Хочешь, подвезу?

Обри бросает взгляд на Майю, затем на Фрэнка. Она раздумывает.

– Конечно, – произносит она.

Майя не дыша наблюдает, как он открывает для нее дверцу машины. Обри садится, избегая зрительного контакта с подругой через лобовое стекло.

Двадцать два

Майя пила с пяти часов вечера, заменив чай в своей кружке апельсиновым соком и дешевым джином, которые она купила по дороге домой из музея. Четыре часа спустя пинта была почти пуста, и она почувствовала себя спокойнее, но не захмелела, а следовало бы. В любое другое время она бы уже была в стельку, но сейчас казалось, что само ее тело не позволяет этого, будто каждая ее клеточка стремится оставаться бдительной.

Запах чили просочился сквозь стены. Запеченная с тмином и чесноком говядина на гриле. Это было одно из лучших блюд Бренды, но Майя его даже не попробовала. Она понимала, что поступает жестоко, но мама снова усомнилась в ее здравомыслии.

Это не беспокоило бы ее так сильно, не будь у нее искушения поддаться страхам своей мамы. Если бы она просто согласилась с тем, что она сумасшедшая, Майе дали бы такие лекарства, которые заставили бы ее проспать двенадцать часов подряд. Она подлила себе в кружку еще джина. Она сидела в темноте, скрестив ноги на кровати, с телефоном в руке. Многочасовой поиск информации о Руби Гарза не дал ничего нового. И даже если бы дал – если бы Майя смогла связать третью погибшую женщину с Фрэнком, – она все равно не