Я тревожно поглядел в их сторону. Патрик обернулся, увидел выражение моего лица, понял, что я услышал эту реплику, и рассмеялся. В ответ я иронически улыбнулся и уехал, размышляя о том, что я очень ценю таких людей, как он, в обществе которых можно забыть о своем происхождении.

Огонь не может гореть без воздуха. Оказавшись в замкнутом пространстве, он быстро гаснет. Случившееся напоминало огонь в запертой комнате. Ничего не случилось бы, если бы я не принялся разыскивать Саймона. Но я вышел на его след, и словно распахнулась дверь, отчего огонь вспыхнул с новой силой.

В пятницу, на следующий день после розыгрыша Золотого кубка, стояла отличная погода. Метеосводка, вывешенная на стене офиса фирмы Патрика, предвещала ясное небо над всей Европой и область высокого давления над Францией. В ближайшие двадцать четыре часа никаких изменений не предвиделось. Кто-то похлопал меня по плечу — и я увидел, что это Патрик. Он подошел и стал вчитываться в метеосводку из-за моей спины.

— Тихий, спокойный полет, — сказал он. — Не погода, а конфетка.

— Опять этот допотопный «ДС-4», — сказал я, выглядывая из окна на самолет, стоявший на площадке.

— Надежный старый автобус.

— И страшно неудобный.

— Ты скоро вступишь в авиационный профсоюз, — улыбнулся Патрик, — и начнешь отстаивать наши права.

— Пролетарии всех стран, соединяйтесь! — согласился я.

Он осмотрел меня снизу доверху и сказал:

— Ты мне напоминаешь Фанни Креддок.

— Это еще кто?

— Женщина на телевидении, она готовит разные блюда в вечернем платье.

— А! — Я окинул взглядом свой аккуратный черный костюм, черный галстук, белую рубашку. Рядом со мной стояла сумка, без которой я теперь не летал, в ней были черный свитер с высоким воротом, в котором я работал, и плечики для костюма. Аккуратность — въедливая привычка, с ней нельзя расстаться просто так, даже когда она не особенно уместна. — Но и ты не неряха, — отозвался я.

В синей с золотом форме Патрик выглядел весьма внушительно, и его обычно добродушное лицо излучало уверенность. Прекрасно действует на нервных пассажиров, размышлял я. Врожденное убеждение, что, если строго придерживаться правил, все будет в порядке. Роковое заблуждение.

— Восемь туда, восемь обратно? — спросил меня Патрик.

— Туда восемь, обратно четыре. Все матки.

— Вот-вот ожеребятся?

— Надеюсь, не в самое ближайшее время.

— Будем надеяться. — Он стал обсуждать план полета с кем-то из представителей фирмы. — Ты, наверное, надеешься, что мы в Милане заночуем, а? — снова обратился он ко мне.

— Ну да.

— Все в твоих руках.

— Как это?

— Погрузи лошадей, потом потеряй документы на первую. Помнишь, Кайл рассказывал, что, когда они стали заново выгружать и загружать лошадей, лететь уже было поздно.

— Гениальная идея, — рассмеялся я. — Так и поступим.

Отворилась дверь, на пороге возник Ярдман, а с ним ворвалась волна холодного воздуха, какой бывает только утром в половине седьмого.

— Все готово? — спросил он, излучая бодрую утреннюю деловитость.

— Лошадей пока нет, — мягко отозвался я. — Еще не приехали.

— Да? — Он затворил за собой дверь, пройдя в офис поставил свой портфель на пол и стал потирать худые руки. — Их должны были привезти в шесть. — Он нахмурился, поглядел на Патрика и спросил: — Вы с нами летите?

— Я.

— Что это будет за перелет?

— Погода отличная, — сказал Патрик. — Все должно пройти без осложнений.

— Отлично. — Ярдман удовлетворенно кивнул.

Он придвинул стул, сел, положил на колени и открыл портфель с сопроводительными документами, поскольку собирался сам проверить, все ли в них в порядке, а я лениво думал о Габриэлле, прислонясь к стене офиса.

Работа в нем шла обычным чередом, несмотря на раннее утро. Режим от девяти до пяти к этой фирме не имел никакого отношения. Как обычно, кто-то из летчиков отсыпался: один — на раскладушке за барьером, на который облокотился Патрик, второй — на составленных вместе низких буфетах, третий — просто под столом, за которым сидел Ярдман. Все они были завернуты в одеяло с головой и лежали так неподвижно, что поначалу даже не бросались в глаза. Их совершенно не тревожили приходы и уходы, телефонные звонки, стук пишущих машинок, и даже когда Ярдман нечаянно задел ногой спавшего под столом, тот не пошевелился.

За окном возник первый фургон. Он подкатил к стоявшему в ожидании груза самолету. Я отделился от стены, прогнал из головы Габриэллу и тронул Ярдмана за рукав.

— Они приехали, — объявил я.

Он оторвался от бумаг и взглянул в окно.

— Отлично, мой мальчик, вот список. С этими шестью полный порядок, их можно загружать. А вот с этими надо еще разобраться со страховкой. — Он стал рыться в портфеле в поисках нужной бумаги.

Я взял список и пошел к самолету. Я надеялся увидеть Тимми и Конкера, живущих недалеко от конезавода, с которого как раз прибыли лошади. Но оказалось, что опять я лечу с Билли и Альфом. Они прибыли с Ярдманом и сидели в самолете на сложенных частях бокса, уплетая сандвичи. С ними сидел третий человек в брюках для верховой езды и твидовом пиджаке на размер меньше, чем требовалось. На голове у него была зеленая кепка. Он даже не посмотрел на меня.

— Лошади приехали, — объявил я.

Билли с наглым выражением лица промолчал. Альфа я тронул за рукав и показал на иллюминатор. Он увидел фургоны, философски кивнул и стал заворачивать в бумагу оставшиеся сандвичи. Я спустился по настилу, зная, что Билли и не подумает выполнить мои указания, если я буду стоять и ждать.

Шоферы пояснили, что из-за дорожных работ им пришлось сделать крюк. Скорее всего, они сделали его через кафе. Конюхи, прибывшие с матками, стали помогать нам грузить лошадей. Человек по имени Джон, приехавший с Билли и Альфом, вел себя достаточно отстраненно, но вшестером мы поставили рекорд скорости при погрузке с участием Билли. Я решил, что он оставил меня в покое исключительно потому, что Ярдман был рядом и я мог в случае чего пожаловаться.

Ярдман уладил формальности с последними двумя лошадьми, и мы стали грузить и их. Затем отправились в отдел паспортного контроля аэропорта, где усталый чиновник взял наши потрепанные паспорта, просмотрел их и вернул. На моем было по-прежнему «мистер Грей», ибо именно этот вариант я избрал, заполняя заявление, и менять на «лорд Грей» не торопился.

— Четыре конюха и вы, — спросил чиновник Ярдмана, — так?

— Так, — отозвался Ярдман и с трудом подавил зевок. Он не любил рано вставать.

Мимо нас, извиваясь, словно змея, пошла вереница утомленных пассажиров с дешевого ночного рейса.