На столе возле ноутбука лежала фоторамка задней стороной вверх. Это не могло не заинтриговать Вику. Иных личных предметов Вика тут не увидела. Когда снимок прячут таким образом, это лишь разжигает любопытство! Но посмотреть, что за фотография в этой рамке, девушка не успела. Легкий скрип двери означал, что Марк вернулся.

– Держи. – Он протянул ей высокий стеклянный стакан, до краев наполненный напитком темно-бордового цвета и с тонким ароматом апельсина и корицы. – Ты почему все еще стоишь?

– Диван твой жалко, я промочу его насквозь, – соврала Вика.

– Нашла что жалеть! Садись, не чуди. И расскажи толком – что с тобой произошло?

Девушка уселась на диван. Первый же глоток глинтвейна согрел ее. Марк тоже опустился на диван, но на почтительном расстоянии от нее – словно мальчик-гимназист, оказавшийся рядом с монахиней. Вика с трудом сдержала смех.

– Ничего криминального… на этот раз. Просто у меня шалят нервы после всех этих недавних событий, а мужу это не нравится.

– Так объясни ему все, расскажи, что с тобой произошло! – возмутился Марк. – Из-за этого нельзя на тебя злиться!

– Он не поймет.

– Почему ты так уверена?

– Потому, что очень хорошо знаю его.

– Это ничего не значит. Если речь идет о любимом человеке, можно и измениться!

Она не могла бы сказать, врет ли он или на самом деле верит своим словам? По логике, он должен именно врать. Не может этот взрослый, весьма привлекательный мужик быть романтичным, как шестнадцатилетняя дева из девятнадцатого века! Но его светлые глаза оставались серьезными, даже грустными. Это сбивало Вику с толку. В любом случае, говорить о Сальери ей не хотелось. Она грела руки о стакан с горячим вином, вдыхала запах корицы и слушала, как барабанит дождь по стеклу.

Марк первым нарушил паузу:

– Вика, это же серьезно…

– Свет погаси.

– Что?..

– Свет погаси, у меня голова болит, – терпеливо пояснила Вика.

Он пожал плечами, но спорить не стал. Оставил гореть несколько небольших настольных ламп, центральное освещение выключил. Теперь девушка могла видеть ночные огни города, раскинувшегося за окном.

Он вновь сел рядом с ней. Уже поближе. Скорее всего, это вышло случайно, но она заметила.

– И часто у вас… так? – полюбопытствовал Марк.

– Нет, обычно у нас все тихо-мирно. Я – слепая и терпеливая женщина.

– В смысле?

– В смысле, я делаю вид, что не знаю, с кем и как часто он мне изменяет.

– Делаешь вид? – нахмурился Марк. – Подожди-подожди! То есть ты знаешь, что он изменяет тебе, и терпишь это?!

Пожалуй, не следовало ей этого говорить, а тем более – развивать тему. Но Вике не хотелось думать о правилах поведения с полузнакомым человеком. Хотелось просто расслабиться – разве именно не это ей муженек и посоветовал?

– Ага, – кивнула она.

– Но почему?!

– Потому что он… полигамен не в меру.

– Я не о том! Почему ты терпишь?

– Потому что привыкла!

– Не может быть таких… привычек! Блин, вы, русские, меня просто поражаете…

– Мы, русские… А сам ты кто – прямой потомок гордых монголоидов?

– Очень смешно! Я – человек, привыкший к другой жизни! К честности какой-то, что ли! С самим собой в первую очередь. Я понимаю, что свободные отношения стали «модными», потому что это – просто. Но получается, что на нечто более серьезное уже и рассчитывать нельзя!

По идее, все это должна была сказать она. Потому что это было правильно и слишком уж благородно… по-женски как-то. Но ей ни о чем говорить не хотелось – вообще. Слушать – тоже. Она только-только начала расслабляться, а он такие темы поднимает! Неприятные темы, надо сказать. Те, от обсуждения которых она обычно старалась уклониться. Если идти по жизни смеясь и не думать ни о чем, жить будет легче! Так зачем же он все так усложняет?

Вика задумчиво посмотрела на него. Может, в чем-то Сальери и прав?..

– Что? – Марк заметил ее взгляд, но истолковал его неправильно. – Понятно: меня проще вообще не слушать, убеждать саму себя, что у тебя все хорошо! Но я поверить не могу, что ты, именно ты, миришься с этим!

Она молчала, просто смотрела в его светлые глаза. Он начинал нервничать, но не от страха. Вика понимала причины подобной нервозности, и ей это уже начинало нравиться. А вот Марку – как раз нет.

– Знаешь, уже довольно-таки поздно… – Он привстал с дивана. – Надо придумать, где тебя разместить…

Вика остановила его, положив ладонь поверх его руки.

– Хочешь что-то сделать – сделай, – тихо сказала она.

Он на секунду замер:

– Я не…

– Да неужели?

– А твой муж?

– Да к черту его! Поверь мне, он обо мне сейчас и не думает!

– Ты хочешь ему отомстить?

– Дурак ты…

Он осторожно коснулся пальцами ее щеки. Вика и не думала отстраняться: она улыбнулась. Она четко уловила тот момент, когда он принял решение – его глаза потемнели. Он обхватил ее за шею, прижал к себе. Вика почувствовала его губы на своих и подалась вперед – к нему. Ей хотелось что-то сказать, но что тут надо говорить в подобной ситуации, – она не знала.

Ей почему-то казалось, что Марк после всех этих сентенций о долге, любви и преданности будет робким и стеснительным. Просчиталась она! С того момента, как он перестал сомневаться в ее желании быть с ним, от нее вообще ничего не зависело. И девушку это вполне устраивало. Она почувствовала, что он поднял ее с дивана, а через минуту ее куртка и майка уже полетели в угол комнаты. Как это произошло – она и заметить не успела!

Потом она оказалась каким-то образом на прохладных простынях, ощутив их всей своей разгоряченной кожей. И думать о том, что было и что случится, уже не имело смысла. Настоящее – вот что было самым главным…

* * *

Приятно было вновь ощущать рядом с собой тепло человеческого тела и души. Живое, настоящее – то, которого ему так давно не хватало! В последние месяцы Марк как-то научился жить без него, без тепла этого, заставлял себя не замечать, что это ненормально, что одиночество убивает его. Теперь, когда этого одиночества больше не было, ему стало легче – как будто огромный груз, давивший на плечи, кто-то снял со спины. Но больше всего его радовало то, что он точно знал – кто именно рядом с ним: Вика! Когда-то он боялся, что начать что-то заново у него не получится, потому что в каждой новой девушке он невольно увидит ту – ушедшую. Но это воображаемое препятствие рассыпалось легко, без особых усилий с его стороны. До того, как открыть глаза после бурной близости, Марк знал, что увидеть рядом с собой он хочет только Вику.