заметит неладное? Десять минут? Двадцать? Его не было уже почти пятнадцать. И всё потому что я растянул рассказ, который, при желании можно было передать всего за пару минут…

Когда мы вернулись в каюту и прошли возле трупа Рошеля, Хризантема вдруг сильно пнула его ногой по голове, так что из уха мертвеца высунулся кровавый червячок.

Я достал ручку и листок бумаги и сказал:

— Можешь написать… Зачем ты это сделала?

Хризантема посмотрела на меня, медленно приподняла ручку и написала:

«Это личное».

Личное… Они что, были знакомы? Каким образом? Может, Рошель был её прежним, прошу прощения, «владельцем»? Какой ублюдок. Но дело не в этом.

Я спросил:

— И что мне теперь делать?

Хризантема хмыкнула и показала большим пальцем на книжный шкафчик, в тайном отделении которого лежала стеклянная сферу.

— Ты предлагаешь уничтожить фрегат?

Хризантема не ответила. Как будто ответ на этот вопрос был совершенно очевидным.

— Но тогда его команда погибнет.

Девочка на секунду удивилась, затем посмотрела на меня с прищуром и написала:

«И ты называешь себя пиратом?..»

В её взгляде появилось лёгкое презрение.

Я замолчал.

У меня возникло стойкое ощущение, что динамика наших отношений сделала какой-то совершенно неправильный поворот.

После этого девочка нетерпеливо сложила руки и отвернулась. Я же задумался. Что мне теперь делать? Неужели действительно придётся уничтожить фрегат и потопить команду только для того, чтобы сохранить тайну моего сокровища? А может просто пробить ему корпус, и, пока он будет тонуть, подобрать матросов и швырнуть их в трюм? Нет. Опасно. Места на Тиберии было полно, но практика показывает, что держать больше пленников, чем имеется матросов на корабле — дурная затея.

Я вздохнул и откинулся на спинку стула, который тут же жалобно заскрипел.

Как ни посмотри, мы попали в безвыходное положение. Вернее, выход на самом деле был, просто не совсем «опрятный…»

Ладно, ничего не поделаешь. Иной раз обстоятельства требует идти на определённые жертвы.

Я направился к книжному шкафчику, достал из потайного отделения стеклянную сферу и водрузил её на стол. Нижняя ёмкость на данный момент была наполнена песком примерно наполовину. Остальной песок я хранил в другом, более тайном месте. Именно его запасы, а вовсе не сокровище, были моей главной тайной.

На данный момент верхний ярус представлял собой миниатюру моря и два стоявший друг подле друга маленьких, как будто игрушечных кораблика. Мне пришлось хорошенько присмотреться, чтобы понять, какой из них был моим. Ведь стеклянная сфера не в полной мере отражала реальность. Например, сколько не приглядывайся, рассмотреть в ней людей или слишком маленькие вещи было невозможно.

Забавный момент заключался в том, что данные миниатюрные кораблики действительно напоминали сделанные на заказ игрушки. Если хорошенько присмотреться, на них можно было заметить миленькие детали — например, чёрный флаг, на котором белеет миниатюрная черепушка, хотя мой настоящий, сделанный на заказ весёлый Роджер был намного более изысканным.

Я нашёл свой кораблик, а затем осторожно положил свои полные пальцы на фрегат конфедерации и приподнял его. Всё это время Хризантема несколько скучающим, однако внимательным взглядом наблюдала за моими действиями. Через несколько секунд на её губах появилась презрительная усмешка, которая, однако, моментально исчезла и сменилась оцепенелым выражением, когда девочка догадалась, что именно я собираюсь сделать.

Я не стал швырять фрегат в сторону, переворачивать или приподнимать его с целью сбросить с небесной высоты; вместо этого я осторожно переместил его на приличное расстояние от Тиберия, а затем сильным движением своих полных пальцев переломал его мачту и сбросил её и парус в море.

— Фух… Вот и всё, — сказал я.

С верхней палубы доносились крики.

— …Теперь они не смогут устроить за нами погоню, да и ближайший порт увидят нескоро.

Если, собственно, вообще увидят, потому что теперь им придётся либо отдаться на волю течения, либо добираться на вёслах. В некоторой степени это тоже был почти смертный приговор… Но этого самого «почти» было достаточно, чтобы сделать мою совесть чистой.

Я потёр руки и довольно кивнул. А затем почувствовал на себе пристальный взгляд Хризантемы. Некоторое время девочка просто разглядывала меня, затем резко схватила ручку и написала:

«Зачем?»

— Что зачем?

Она нахмурилась:

«Зачем ты их пощадил? Теперь они расскажут про твоё сокровище, будет погоня. У тебя только один корабль и меньше сотни человек. Они тебя уничтожат. Возьмут измором. Сперва заставят израсходовать запасы песка, а потому схватят и повесят. Ты что, идиот???»

…Можно было обойтись одним восклицательным знаком.

И вообще, много вопросов для человека, который, собственно, и устроил эту заварушку.

Я покачал головой и ответил:

— Ничего ценного у них на корабле нет, если только пушки и ядра, но их мы ещё можем заставить передать нам на лодках, а в остальном… Я пират, а не убийца, — сказал я, стараясь звучать как можно более благородным образом.

А что? Имею право. Я ведь действительно добрый человек.

К тому же, по правде сказать, мне было несколько всё равно, если Натаниэля поймают. Его «стартовые условия» были не сказать, чтобы совсем благоприятными, корабль его был развалиной, команда — сборищем дурачков, которые повелись на обещание огромной зарплаты… Единственную настоящую ценность представляли собой стеклянная сфера — которую я мог сделать своим сокровищем сновидения, и тогда она будет исключительно моей, — и, пожалуй, Дэвид. Он был хорошим помощником, но вообще ему не помешает найти себе более дельного капитана.

Поэтому я вполне мог, когда мы причалим в порт, поискать себе более подходящее тело.

Великого пирата, например, или короля. Меня ничто не сдерживает; напротив, мне следует пользоваться всеми привилегиями эфемерного фантома.

Но Хризантема ничего этого не знала.

С её точки зрения я действительно поступал довольно глупо.

Девочка снова окинула меня внимательным взглядом, затем притянула записную книжку, зачеркнул «что» в последнем предложении, поменяла вопросительные знаки на восклицательные и вышла за дверь. Я покачал головой и проследовал за ней.

Поднимаясь на верхнюю палубу, я встретил Дэвида. Последний выглядел необыкновенно нервным. Заметив меня, он прокашлялся и сказал:

— Ваше благородие, там…

— Я знаю.

Он кивнул.

— Тогда… Что прикажете делать с пленниками?

— Пленниками?

Ах да, свита Рошеля.

Сейчас придумаем…

34. прибытие

И тогда я вспомнил, что вместе с Рошелем… Или Рошелье… Дурная у меня память на мертвецов… Так вот, вместе с ним на Тиберий зашли ещё трое — два морских пехотинца с ружьями и лейтенант, мужчина с длинными кучерявыми волосами. Прямо сейчас все они, связанные толстыми морскими верёвками, лежали на верхней палубе у правого борта. Услышав моё приближение,