– Иди. Найду тебя позже. Когда дочитаю.

Невольник поднялся и вышел из комнаты навстречу радостно скачущей ребятне.

Маленькая девочка с лентами в кудряшках потянула невольника за тунику:

– Понеси меня.

– Хорошо, – Нереус взял её на руки и пошëл следом за мальчиком лет девяти.

– Где твой ошейник? – спросила малышка.

– Хозяин снял его.

– Так можно?

Геллиец не успел ответить. Его опередил мальчик:

– Да, но нежелательно.

Девочка выпятила губу:

– Давай снимем ошейник с Мейкны. Она добрая. И с Атины. И с Эбеллы.

– Родители будут против, – нахмурился мальчик.

– Почему?

– Это нарушит правила Дома. Все наши рабы старше одиннадцати лет должны носить ошейники.

– Фу-у… – заявила малышка. – Так намного красивее.

Мальчик пожал плечами:

– Нельзя нарушать правила.

– Правила можно менять.

– На севере у рабов забирают даже имена. Вместо них дают прозвища.

– Он ведь не с севера! – возмутилась девочка. – Он с юга! Да?

– Да, – улыбнулся Нереус.

Площадка для игр, где малышня могла резвиться под присмотром нянек, давно наскучила детям.

Они разбегались по разным закоулкам, ходили на берег моря, уезжали верхом за холмы.

– Сколько ты стоишь? – поинтересовалась любопытная малышка.

– Точно не знаю, – ответил геллиец. – Дорого.

– Дороже чем лошадь?

– Конечно, дороже! Глупая! – вновь вмешался мальчик. – Посмотри, какой у него браслет.

Нереус поймал на себе чей-то взгляд и обернулся.

Две рабыни следили за ним, прячась у колоннады.

– Эбелла сказала, что геллийцы умеют зачаровывать птиц с помощью волшебной музыки, – уверенно произнесла девочка.

– Да, – подхватил мальчик. – Ты должен научить нас этому! Прямо сейчас!

Островитян поставил малышку на землю:

– А если я откажусь?

– Тебя выпорют за дерзость! – Мальчик топнул с недовольной гримасой.

Нереус глянул на него свысока:

– Хорошо. Я покажу вам чудо. Мне нужна свирель. И птица. К примеру, курица.

– Он покажет! – громко крикнул мальчик.

За короткое время на площадке для игр собралось немало зрителей.

Молодые рабыни всячески старались привлечь к себе внимание геллийца. Они кокетливо поправляли волосы, как бы случайно обнажали плечи, бросали в сторону парня призывные взгляды.

Но их чары не действовали.

Нереус думал о Виоле.

Думал так усердно, что…

Она пришла. Йина несла над хозяйкой пёстрый эбиссинский зонтик.

Поморская аристократка жестом подозвала островитянина:

– Что здесь творится?

– Я буду зачаровывать птицу.

На щеках Виолы проступили пятна:

– Это Мэйо тебя заставил? Очередная его дурацкая выходка?!

– Нет, госпожа. Дети приказали мне.

– Дети?

– Вы можете поучаствовать, если хотите.

– Что нужно будет делать?

– Ничего сложного. Просто подержать курицу.

Белую наседку принесли в мешке.

Нереус аккуратно вынул еë, успокоил и отдал Виоле.

– Прошу тишины, – сказал раб. – Я начинаю играть.

Негромкая мелодия полетела над площадкой.

Лихтиец смотрел в чёрные глаза девушки, пытаясь передать ей с помощью музыки то, что не мог выразить словами.

Виола завороженно слушала. И улыбалась.

Нереус взял из её рук притихшую курицу, посадил на землю, слегка придавив.

Когда птица опустила клюв к песку, невольник начертил свирелью полосу от её головы к ногам Виолы.

Белая наседка застыла как вкопанная.

Нереус выпрямился и поднял руки над головой.

Простой деревенский трюк произвëл огромное впечатление на собравшихся.

– Госпожа, – шёпотом сказал Нереус. – Освободите птицу. Сотрите черту.

Виола присела и провела по песку ладонью.

Как только черта исчезла, курица ожила, закудахтала и побежала в кусты.

– Невероятно! – воскликнула сестра Мэйо. – Какое удивительное колдовство!

Геллиец поклонился ей:

– Благодарю за помощь.

Маленькая девочка с лентами в кудряшках потянула невольника за тунику:

– А секрет-то? Секрет скажи.

– Ты знала его с самого начала, – таинственным шёпотом ответил Нереус. – Правила можно менять.

– Правила можно менять, – сказал Мэйо, толкнув Альтана пятками.

Нереус ехал рядом на выкупленном поморцем Апарктие.

– Только меняется всё не в лучшую сторону.

– Поясни, – попросил геллиец.

Нобиль хмуро поглядел на него:

– После дня Исхода уцелевшим тланам пришлось открыть для себя новый мир. Они не умели возделывать землю, ухаживать за виноградниками, разводить скот. Проблему решили рабы. В те далëкие годы хозяева и невольники трудились вместе, обедали за общим столом и считались одной семьёй. Не было ни ошейников, ни клеймения. Золотые и серебряные серьги выдавали за особые заслуги. Носить такие считалось честью.

Мэйо потëр глаза и продолжил:

– Времена изменились. Скоро мы придëм к тому, что есть почти во всех имперских провинциях. Устав от гнëта и безысходности, рабы начнут хвататься за оружие. Вырезать семьи, частью которых давно перестали быть.

– За убийство хозяина всех его рабов распинают на крестах.

– Мне это известно. Тебе это известно. Всем это известно. Но каждый день где-нибудь совершается подобное преступление. Я не хочу, чтобы вдоль поморских дорог висели расклëванные трупы.

– Мэйо…

– Никто не желает прислушаться к моим словам. Меня высмеивают и считают сумасшедшим.

– Мэйо…

– Кто скажет, что будет через пять, десять, пятнадцать лет… Я всем сердцем желаю, чтобы мои опасения развеялись. Но вижу лишь подтверждения самых худших ожиданий.

Нереус смял поводья в кулаке:

– Помнишь, я говорил про гадалку, посулившую мне поражение?

Нобиль кивнул.

– Она сказала кое-что ещё. Неприятное.