Длинная дистанция не испугала Нереуса.

Его жеребец обладал сухими, крепкими ногами, широкой грудью и отлогим плечом.

Прикрываясь ладонью от рыжего предзакатного солнца, раб мысленно прикинул, где добавит хода, где напротив – одержит скакуна, чтобы сберечь его дыхание и силы.

Дюжина всадников выстраивалась у стартовой отметины.

Эбиссинский конь злобно жал уши, когда Рунако набирал повод чуть короче.

Бритоголовый невольник смотрел вдаль с азартом, не отвлекаясь даже на то, чтобы облизнуть пересохшие от волнения губы.

Бросить платок доверили красавице Виоле.

Ещё не до конца оправившись после приключений на Зубастой скале, девушка выглядела бледной и взволнованной.

Нереус вспомнил её поцелуй, запах еë духов…

Белый платок коснулся земли, возвещая о начале состязания.

Геллиец сдавил пятками бока Апарктия.

Жеребец пружинисто сел на задние ноги и, взвившись, сорвался с места размашистым галопом.

Эбиссинский скакун оказался проворнее. Он вытянулся стрелой и на два корпуса опередил остальных.

Лихтиец видел перед собой облако пыли и бритый затылок Рунако.

На гладком участке пути обе лошади наддали, выровнялись ноздря к ноздре и помчались вдоль канала, с грозным фырчаньем молотя копытами по земле.

Вскоре верховые покрыли половину отведëнного расстояния и поворотили жеребцов у дорожного камня, очутившись спинами к ветру, а лицами – к особняку Кьяна.

Широкая тропа вела на холм. Его склон оказался довольно пологим, однако Нереуса охватило беспокойство.

Соперник стремительно удалялся, а геллиец вновь дышал пылью, наблюдая всë тот же затылок и гордо вскинутый хвост эбиссинского скакуна.

Нереус бросил поводья и схватился за гриву Апарктия.

Почуяв волю, жеребец толкнул языком медные удила и расширил мах.

В нëм словно пробудился одноименный дух северного ветра, приносящий шквалы и град.

Перед финишной прямой расстояние между двумя лидерами составляло пять корпусов. Прочие участники безнадёжно отстали.

Эбиссинский красавец выдохся.

Он потерял почти треть хода и продолжил замедляться.

Апарктий, напротив, уверенно держал скорость, быстро сокращая разрыв.

Некоторое время рабы ехали плечом к плечу, а затем Нереус обошёл соперника, пригнулся к лошадиной шее и первым пересëк финишную черту.

Йина вошла в комнату. Остановилась на пороге, сбросила платье.

Сделала пару неуверенных шагов к постели, на которой отдыхал Нереус:

– Доброй ночи.

– Доброй ночи, – ответил геллиец, поправив золотой браслет.

– Ты победил и мог выбрать любую.

– Знаю.

– Хочешь отомстить?

– Нет.

– Тогда зачем?

– Иди ко мне.

Йина легла, нежно поцеловала парня. Открылась его ладоням и жадному взгляду.

Геллиец твëрдо знал, чего хочет, действовал умело и решительно.

Ийну затрясло от возбуждения. Она тëрлась о любовника, выгибалась, постанывая и кусая губы.

Нереус бережно, словно хрупкую драгоценность, погладил её грудь, талию, раздвинул стройные бëдра.

В широко распахнутых глазах Йины плескалась похоть.

– Возьми меня, – прошептала рабыня.

Ей не хватало воздуха, желание сводило с ума.

– Скучала по мне? – усмехнулся Нереус.

– Да…

Йина понимала, что загнала себя в ловушку почти бесконтрольной страсти.

Она жгла тело.

Лишала воли.

– Я тоже скучал, – геллиец достал из-под подушки колье и застегнул на шее любовницы. – Это тебе.

– Как ты узнал? – охнула девушка, ощупывая подарок.

– Нравится?

– Очень!

Поцелуй такой горячий и глубокий…

Невольник схватил губами её игривый язычок.

Сплëл свои пальцы с пальцами Йины.

Подался вперёд, проник в неё.

Стон блаженства!

В позе всадницы девушка чувствует себя хозяйкой положения.

Её движения раскованные и смелые.

Эта скачка нравится парню гораздо больше, чем безумные гонки на лошадях.

– Да! – кричит Йина. – Да! Да-а-а…

Нереус замирает, прикрыв глаза.

Он – песчинка, раскалëнная солнцем.

Песчинка, которая вобрала в себя свет, и сияет незамутнëнным счастьем.

Всего несколько мгновений.

А потом растворяется во тьме.

– Ты спишь?

– Нет, – ответил геллиец, не открывая глаз.

– Многие хотели провести этот вечер с тобой… – Палец Йины скользнул по его ключице. – Раб носящий золото. Раб сумевший избавиться от ошейника. Любимчик молодого хозяина.

– Ошейник я проиграл в споре. О золоте не просил. А любимчик господина – его конь Альтан.

– Всякое болтают…

– Пусть это останется на их совести, – Нереус деликатно отодвинул девушку и поднялся с постели. – Я должен идти.

– Опять сбегаешь?!

– Не обижайся. Так нужно.

– Кому?! Господину?

– Молодой госпоже.

Невольник ступал бесшумно, крался по двору, как матëрый хищник.

В мыслях он уже прошёл весь путь до цели.

Примерно сорок шагов до статуи оленя.

С его широкой спины – один прыжок.

Схватиться за полукругом огораживающие балкон колонны.

Втащить себя наверх, перемахнуть через перила.

Около пятнадцати шагов до арочного входа в покои молодой госпожи.

Нереус чётко следовал своему плану.

Малейшая ошибка могла дорого обойтись.

Врываться в спальню геллиец не собирался.

Он остановился в арке и тихо позвал:

– Госпожа…

Виола услышала.

Вышла из комнаты в тонкой прозрачной накидке:

– Это ты, Нереус?

– Да, – лихтиец не смог устоять перед соблазном, взгляд скользнул по золотым соскам девушки, её плоскому животу и выбритому треугольнику под ним.

– Нас могут увидеть.

– В доме спокойно. Вы хотели продолжить тренировки. Сегодня яркие звёзды, в саду никого нет.