– Что именно?

– Она видела тьму. "Скоро будет не так, как теперь…" Кто был рабом, станет хозяином. И наоборот. Сказала, что я смогу поставить тебя на колени, бить плетью…

– Мне сложно оспорить это утверждение, – грустно улыбнулся поморец. – Ты выше меня, сильнее и выносливее. Я не держу при себе оружия, а на кулаках вряд ли смогу долго сопротивляться. Пара крепких ударов – и никакая плеть не понадобится.

– Что ты такое говоришь?! – пришëл в негодование лихтиец. – Мы ведь друзья!

– Если бы ты проиграл скачку… – В глазах Мэйо заискрилось пламя. – Нëс бы наказание у столба, пока твой друг упивался вином на подушках.

– Ты не виноват, что в мире полно несправедливости.

– Она, как тьма, Нереус… Повсюду. Развеешь в одном углу, сгущается у тебя за спиной.

– Не ходи против неё в одиночку. Я буду рядом, прикрою, если потребуется.

– А слышал такую поговорку… – озорно заулыбался Мэйо. – Что мужчине не стоит подпускать геллийца к своему тылу?

– Да пошëл ты! – сердито буркнул раб. – Допекли уже эти шуточки!

Заразительный смех поморца заставил невольника обуздать гнев:

– Ну, правда… Сколько можно?

– Так это правда?!

– Нет! – рявкнул островитянин.

– Кулаки зачесались? – ехидно поддел Мэйо.

– И не рассчитывай, что сможешь меня спровоцировать. Я – само спокойствие.

– Поспорим?

– Нет.

– Геллийца ответ! – заржал нобиль и пустил коня галопом.

Апарктий, не дожидаясь команды, рванул следом.

Нереус подставил загорелое лицо ветру.

Вопреки всему он был счастлив.

На рынке небольшого поморского городка продавались разнообразные вотивы.

Нереус плохо разбирался в предметах для подношения богам и хотел взять связку крашеных деревянных рыб.

– Далась тебе эта рыба! – громко заявил Мэйо, присмотрев кое-что поинтереснее. – О чём просить собрался? Об улове?

– А ты о чëм попросишь?

– Вот! – Нобиль радостно указал на прилавок с глиняными пенисами. – Желаю изливать семя, как Вед! Поэтому возьму ту свистульку с широким стволом и тремя отверстиями. Если налить в неё молока и хорошенько дунуть…

– Можно без подробностей? – взмолился раб.

– Ладно. Тебе советую вон тот, с узором и надписью «Твёрже камня». Мой приятель купил такой и не пожалел. Смог каждый день и не по разу, а до того имел проблему… Ну, ты понимаешь…

– У меня нет подобных проблем.

– Купи и не будет!

– Хозяин, а что берут в тех случаях, когда хотят возбудить к себе интерес девушки?

– Еë сиськи. В обе руки.

Лихтиец усмехнулся:

– Хорошая шутка.

– Это не шутка, – нобиль указал подбородком вглубь рынка. – Поищи там глиняные титьки. Две штуки. Постарайся не ошибиться с формой и размером. Иначе может не сработать.

– Если ты меня разыграл… – качая головой, прошипел Нереус. – Я тоже над тобой подшучу.

– Не надо. Я говорил серьезно.

Островитянин прошёл в указанном направлении.

На широком прилавке лежали десятки керамических вотивов-грудей с торчащими кверху сосками.

Обалдев от такого разнообразия, геллиец растерянно водил взглядом. Как назло, в основном были чересчур крупные, с замысловатыми узорами и пошлыми надписями…

– Выбирай, не стесняйся! – подбодрил продавец. – Какие у твоей подруги? Есть словно груши, есть округлые персики…

– Мне самые маленькие, – выпалил Нереус.

Торговец усмехнулся и кивнул:

– Понимаю. Для таких целей тоже имеются варианты. Речь о юноше или о зрелом мужчине?

Лихтиец покраснел от гнева и хотел было высказать в ответ пару смачных ругательств, но заметил вальяжно вышагивающего Мэйо и передумал.

– Как у него! – раб ткнул пальцем в сторону нобиля. – В точности, как у него.

– Сейчас принесу, – обрадовался продавец. – С украшениями?

– Да.

Нереус расплатился и забрал товар:

– Теперь в храм, хозяин?

Мэйо насмешливо глянул на его покупку:

– Что это за глиняные лепёшки? У меня и то больше.

– Не больше, – фыркнул островитянин.

– Больше. И я снова мог бы пошутить про гел…

– Хватит.

– Или даже про нашу с тобой взаимную симпатию…

– Довольно.

– Но неужели речь о Виоле?

– Я не стану отвечать.

– Почему?

– Не желаю выслушивать бесконечные насмешки, – сказал невольник. – Дай мне привести в порядок мысли перед молитвой.

Святилище Веда располагалось в небольшом круглом здании с внешней колоннадой и высокой мраморной лестницей. У подножия бил целебный источник.

Внутри храма стояли белоснежные изваяния морских коней и переливчато журчал фонтан.

Мэйо водрузил глиняный фаллос на постамент и громко зашептал:

– Хочу изливаться… изливаться, как ты, Земледержец… Каждую ночь и днём по семь раз…

Нереус положил свой вотивный дар и мысленно попросил богов помочь в непростом сердечном деле.

Увидев знатного посетителя, из глубины храма появился седой жрец. Рассчитывая на денежное подношение, он приблизился к нобилю слишком близко…

Наследник Макрина ловко схватил фламина за мантию.

– Благодетельный Готто? – изумлëнно спросил юноша.

– М-мэйо? – не меньше удивился жрец.

– А вы тут какими судьбами?

– Твой достопочтенный отец, храни его Вед, пожертвовал деньги на новый барельеф в главном храме, – быстро совладал с собой фламин. – Я прибыл за местным скульптором-камнерезом, прославленным мастером, которому хочу доверить эту работу.

– Мы можем поговорить наедине?

– Думаю, да. Мне интересно узнать, как ты поживаешь, как твоё самочувствие…

Нобиль щелкнул пальцами, дав знак Нереусу следовать за собой.

– Ох, Мэйо, сколько воды утекло, сколько чаш я вылил на алтарь за твоë здоровье… – Готто сложил руки у груди.

При ходьбе мантия жреца шуршала, как старая змеиная шкура.

Геллиец внимательно слушал, намеренно изобразив глуповатую мину деревенского простачка.

– Да, вы говорили, что я и трёх лет не протяну, – напомнил Мэйо.